Ты мне принадлежишь - Мэри Хиггинс Кларк

— Алекс, вы сейчас наверняка раздаете страждущим пять или шесть миллионов долларов, но я отвлеку вас только на минутку.

— Я не раздавал столько денег за раз со вчерашнего дня, — заверил он ее. — Что я могу для вас сделать?

— Надеюсь, это несложно. Сегодня на рассвете меня вдруг осенило — пора мне возвращаться в Нью-Йорк. Партнеры по модельному агентству готовы выкупить мою долю. Соседка умирает от желания получить мою квартиру, она выкупит ее в один миг, с руками отхватит. Вот потому-то я и звоню. Не могли бы вы порекомендовать хорошего агента по недвижимости? Мне нужно подыскать хорошую кооперативную квартиру, четыре-пять комнат на восточной стороне, где-то между Пятой и Парк-авеню в районе Семидесятых улиц.

— Боюсь, я мало чем смогу вам помочь, Ди. Я всю жизнь прожил в доме, в котором родился, — сказал Алекс. — Но могу поспрашивать, может быть, кто-то знает надежного агента.

— О, благодарю вас! Мне так не хотелось вас беспокоить, но у меня было такое чувство, что вы не станете возражать. Я прилетаю завтра после полудня. В пятницу я уже могла бы начать поиски.

— К тому времени я найду вам агента.

— Прекрасно. Сообщите мне его имя за коктейлем завтра вечером. Я угощаю.

Она повесила трубку, прежде чем он успел ответить. Алекс Райт откинулся в кресле. Подобного осложнения он не ожидал. Он явственно различил холодок в голосе Сьюзен, когда сказал, что пригласил ее сестру на банкет в библиотеке. Вот почему он послал ей сегодня цветы и даже сам позаботился их выбрать, чтобы букет получился особенным.

— Мне это нужно? — пробормотал он вслух.

Потом Алекс вспомнил любимое поучение отца: любую негативную ситуацию можно обернуть себе на пользу. «Весь вопрос в том, — мрачно подумал Алекс, — как это сделать в данном конкретном случае».

Джейн Клаузен вошла в больничную палату с чувством усталого смирения. Как она и предполагала, врач настоял, чтобы она немедленно прошла новый курс лечения. Раковая опухоль, неизменно выходившая победительницей в битве с ее телом, явно вознамерилась лишить ее времени и сил, столь необходимых, чтобы завершить все свои земные дела. Джейн хотела бы сказать: «Никакой больше химиотерапии», но она еще не готова была умереть... еще не вполне готова. Не покидало ощущение, что осталось незаконченное дело, на исход которого она может повлиять, если только успеет. У нее появилась робкая надежда узнать правду о судьбе Регины. Если бы только женщина, позвонившая в программу доктора Чандлер, все-таки появилась и показала фотографию мужчины, подарившего бирюзовое кольцо с надписью «Ты мне принадлежишь», им было бы с чего начать. Наконец-то.

Джейн разделась, повесила одежду в шкафчик и надела ночную рубашку и халат, упакованные Верой. Новый курс химиотерапии предполагалось начать на следующее утро.

Когда подали обед, она взяла только чашку чая и сухарик, потом легла в постель, приняла болеутоляющее и начала дремать.

— Миссис Клаузен.

Она открыла глаза и увидела лицо участливо склонившегося Дугласа Лейтона.

— Дуглас...

Джейн сама не знала, рада ли она его приходу, и все же его явная тревога была ей приятна.

— Я позвонил вам домой — нужна ваша подпись на налоговой декларации. Когда мне сказали, что вы здесь, я приехал прямо сюда.

— Мне казалось, что я все уже подписала на заседании, — пробормотала она.

— Боюсь, вы пропустили одну страницу. Но это может подождать. Не хочу тревожить вас в такую минуту.

— Глупости. Давайте сюда.

«Я плохо себя чувствовала на заседании, — подумала Джейн. — Удивляюсь, как я не пропустила больше».

Она достала очки и взглянула на протянутый им бланк.

— Да, теперь я вижу. — Она взяла у Дугласа перо и поставила подпись на пунктирной линии, стараясь, чтобы рука не дрожала.

В тот же вечер, лежа в постели при тусклом свете больничного ночника, Джейн Клаузен думала о том, как Дуглас похож на Лейтонов, которых она знала в Филадельфии. Прекрасная семья. И тем не менее с какой готовностью она вчера дала волю подозрениям насчет него! «Интересно, в чем тут дело?» — подумала она. Болезнь и бесконечные лекарства, что ей приходилось принимать, лишали ее способности судить здраво. Завтра она позвонит доктору Чандлер и скажет, что ее подозрения были беспочвенными. Теперь она твердо уверена, что заблуждалась и была несправедлива к Дугласу.

— Вам что-нибудь принести, миссис Клаузен?

— Ничего не нужно, но спасибо, Дуглас.

— Могу я заглянуть к вам завтра?

— Сначала позвоните. Возможно, я буду не в состоянии принимать визитеров.

— Я понимаю.

Джейн Клаузен почувствовала, как он поднимает ее руку и легко касается губами.

Она заснула раньше, чем он на цыпочках вышел из комнаты, но даже если бы она не спала, в полумраке больничной палаты, скорее всего, не разглядела бы самодовольной усмешки на его лице.

После второго звонка в передачу «Спросите доктора Сьюзен» Тиффани была донельзя довольна собой. Ей удалось сказать именно то, что она хотела, и теперь оставалось только надеяться, что кто-то расскажет о ее звонке Мэтту. И она не сомневалась, что босс Тони Сепедди будет в восторге, когда узнает, что она сумела замолвить в эфире словечко за «Грот».

Тут вдруг ее поразила внезапная мысль: а вдруг Мэтт появится в «Гроте» сегодня вечером? Тиффани критически изучила свое отражение в зеркале. Давно уже пора подкрасить волосы: черные корни так и бросались в глаза. «Не волосы, а железнодорожные рельсы», — подумала она. И челка слишком отросла. «Он еще примет меня за болонку», — сказала себе Тиффани, набирая номер парикмахера.

— Тиффани! Господи боже, мы только о тебе и говорим. Вчера одна дама сказала, что ты выступала в программе «Спросите доктора Сьюзен», так мы сегодня ее включили. Я, как тебя услышала, сразу всем велела рты закрыть. Мы даже фены повыключали. Ты выступила просто потрясающе. Так естественно, так мило! И вот что я тебе скажу: передай своему боссу в «Гроте», чтобы дал тебе прибавку.

На вопрос Тиффани, нельзя ли принять и обслужить ее немедленно, было получено столь же незамедлительное согласие.

— Приходи прямо сейчас. Ты же у нас теперь знаменитость. Стало быть, и выглядеть должна соответственно.

Сорок пять минут спустя Тиффани уже сидела в кресле перед большим зеркалом с намазанными краской волосами и ждала, чтобы цвет закрепился. Домой она попала в двадцать минут пятого. Блестящие светлые волосы щекотали плечи, ногти, по совету маникюрши Джилл, были выкрашены темно-синим лаком. Джилл заверила ее, что это «самый писк».

«Через пятнадцать минут надо будет вылететь отсюда как из пушки», — напомнила себе Тиффани. Реклама рекламой, но опоздать на работу Тони не даст, у него с этим строго.