Васек Трубачев и его товарищи - Валентина Осеева

Ребята говорили шёпотом, прислушиваясь к каждому шороху.

– Тише, – сказала вдруг Лида. – Идёт!

На лестнице действительно послышались шаги. Все трое наперегонки бросились туда.

– Пожалуйста, пожалуйста! – кричала Лида.

– Входите! Здесь десять ступенек, – беспокоился Васёк. Одинцов держал настежь раскрытую дверь. На пороге показалась… тётка.

– Ой! – пискнула Лида.

– Это… тётя, – сказал Васёк.

Тётка подозрительно оглядела всю компанию:

– Здравствуйте, дорогие гости!

– Здравствуйте, – поспешно сказал Одинцов, подтягиваясь и поправляя на груди галстук.

– Здравствуйте… Простите, пожалуйста, мы тут хозяйничали, – смущённо улыбаясь, поясняла Лида, идя за тёткой и показывая ребятам глазами на сервированный стол.

Тётка быстро оглядела с ног до головы Лиду, так же внимательно – Одинцова, потом подошла к столу и подняла вышитую салфетку.

– Чаем поить гостей будешь? – обернулась она к Ваську.

– Да, хотим чаю, – сказал Васёк.

Тётка поманила его пальцем и, выйдя на кухню, прикрыла за собой дверь:

– Приличные дети. Брат и сестра, что ли? Это чьи же такие будут?

– Это одного знатного стахановца ребята! – выпалил Васёк.

Тётка высоко подняла брови и одобрительно кивнула головой:

– А-а, оно и видно. Не то что твой давешний толстяк. Поздороваться как следует не умеет… Ну, дружи, дружи! Только что ж мне сказать-то побоялся, что гости у тебя нынче? Я бы пирожков хоть спекла!

Васёк усмехнулся:

– Так себе…

– То-то «так себе»! – с ласковым укором сказала тётка. – А теперь я должна идти. Там Таня с билетами сидит. Я зашла… думаю, может, сошёл с тебя каприз – так побежишь.

– Нет.

– Теперь уж что, раз гости!.. Погоди, я орешков вам положу.

Она прошла в комнату, по пути погладила тугие косички Лиды, улыбнулась Одинцову. Насыпала полную тарелку грецких орехов.

– Ну, играйте, угощайтесь. А я нынче в кино иду. Очень геройская картина! До свиданья, деточки! Вашим родителям привет передайте. Скажите, что очень рада знакомству!

– Спасибо, спасибо, – смущалась Лида.

Одинцов забежал вперёд и ловко распахнул перед тёткой дверь.

«Что за уважительные ребята! – подумала тётка, выходя на улицу. Отложной воротничок Одинцова, тугие косички Лиды и разглаженные пионерские галстуки на обоих приятно подействовали на тётку. – Достойная семья. Подходящая компания».

Как только за тёткой закрылась дверь, Лида прижала руки к бьющемуся сердцу:

– Ой, как я испугалась!

– Я тоже, – сознался Одинцов. – Я забыл, что у тебя тётя есть. Мы тут хозяйничали вовсю!

– Ничего. Я ей сказал, что ваш отец – знатный стахановец.

– А она что?

– Говорит: какие воспитанные…

Васёк засмеялся. Ребята тоже расхохотались.

– А Одинцов-то, Одинцов! Как-то ногой шаркал! – заливалась Лида.

– Это я с перепугу, честное пионерское.

– Ха-ха-ха!.. С перепугу!

В шуме никто не заметил, как вошёл учитель.

– О, да тут всё товарищество! – пошутил он.

Ребята вскочили.

– Садитесь! Садитесь!

– Ну, зачем же я так сразу сяду, – улыбнулся учитель. – Дайте осмотреться сначала. – Он подошёл к круглому шкафчику, с интересом оглядел его, потрогал на этажерке книги и, обратив внимание на накрытый стол, лукаво посмотрел на ребят. – Вот теперь я сяду. И даже выпью стакан чаю, если вы меня угостите.

Все трое сразу сорвались и убежали в кухню.

– Подогрей, подогрей! – шептал Одинцов, накачивая изо всех сил потухавший примус.

– Что? Я говорила, я говорила! – торжествовала Лида.

– Хорошо, что печенье и орехи есть, – захлёбываясь от волнения, шептал Васёк.

А учитель, оставшись один, улыбался. Глаза у него блестели. За чаем он шутил и смеялся. Рассказывал о своём детстве. Одинцов и Лида с восторгом слушали его. Васёк тоже слушал, но его мучила неотвязная мысль: зачем пришёл учитель? Что он думает о нём, что скажет?

Забывшись, он тревожно смотрел на Сергея Николаевича, но тот ничем не отличал его от Лиды и Одинцова. Посидев полчаса, он взглянул на часы и поднялся:

– Ну, а теперь пойдёмте на сбор! Опаздывать пионерам не полагается. И учителю тоже не полагается…

«Вот оно!» понял Васёк.

Он надел шапку, пальто и остановился на пороге. Учитель, проходя мимо, легонько обнял его за плечи:

– Пошли.

Митя сидел в своей маленькой комнатке и сосредоточенно думал. Мысли были тревожные. Он сожалел, что раньше не пошёл к Трубачёву и по-товарищески не поговорил с ним. В дружеском разговоре, один на один, всегда находятся такие простые и нужные слова. Тут и голос другой и глаза смотрят в глаза, прятаться и что-то скрывать делается невозможным. Разве мало было у Мити таких случаев? Никто в школе и не знал о них. Митя откинул со лба волосы и устремил в одну точку взволнованный взгляд.

«Он пионер, я комсомолец. Я сам только что вышел из пионеров; таким же, как он, был. Ошибки у всякого человека бывают – это что же, без этого не обходится. Но тут самое главное что? Чтобы он понял… Он парень неглупый… – Митя грустно покачал головой: – Эх, опоздал я… Без этого дружеского разговора теперь и на сборе не то будет. Как-то и сам не подготовлен, и парнишка внутренне не подготовлен…»

Митя стал думать о сборе: «С чего начать? Если прямо с заметки Одинцова? И непосредственно перейти к дисциплине? Ударить по этому вопросу!»

Он вспомнил совет Сергея Николаевича:

«Вы только не торопитесь… Не выводите поспешных заключений. Дайте ребятам высказаться, поспорить… Трубачёв, возможно, заупрямится…»

«Не возможно, а наверняка, – усмехнулся Митя. – Я этого парня как свои пять пальцев знаю. Если он сразу не пришёл ко мне и не рассказал, в чём дело, значит, что-то тут есть, чего он, хоть убей его, не скажет. А что? Поди вот, разбери! Верно, ктонибудь ещё впутан в это дело. Эх, пошёл бы я к нему – всё было бы проще!»

– Митенька, – окликнула его из-за перегородки мать, – обедать-то сейчас будешь или с отцом?

– С отцом, с отцом… – рассеянно ответил Митя и вдруг, прислушавшись к возне за перегородкой, побежал в кухню. – У тебя что, мама, пирожки? Дай мне один. Вот так, в рот прямо… Во! Есть! Ещё один! Для бодрости, так сказать. Ещё, ладно?.. Стой, стой, хватит!

Он вернулся в комнату, держа на ладони пышные горячие пирожки, и, отправляя их в рот один за другим, кричал матери: