Морпехи против «белых волков» Гитлера - Владимир Першанин

– Наши давно бы прислали самолеты с бомбами, — сказал старший офицер. — А русские все телятся. Может, у них самолетов не осталось?

– Может быть, — пожал плечами капитан.

Его не покидало скверное предчувствие. Чудес не бывает. Лодку наверняка ищут, и дай бог, чтобы не нашли до ночи. Обходя в очередной раз отсеки, капитан увидел плачущего акустика, семнадцатилетнего мальчика.

– Ты так испугался, Курт? Вытри слезы.

– Нет, я не боюсь, Просто жалко мать.

– Ты к ней вернешься.

Через час капитану доложили, что слышен звук приближающегося самолета.

– Поднимайте красный флаг. Ох, черт, мы не замазали свастику на верхней палубе. Срочно замазать! Людям, не занятым ремонтом, подняться наверх с автоматами.

Пикирующий бомбардировщик Пе-2 свалился на левое крыло, осмотрел подлодку. Его смутил красный флаг, но сквозь свежую краску отчетливо проступала свастика.

– Топи ее к гребаной матери, — скомандовал штурману командир экипажа.

Машина, умело уклоняясь от снарядов носовой пушки и не обращая внимания на автоматную трескотню, сбросила четыре стокилограммовые бомбы. Одна из них рванула впритирку к борту, проломив огромную дыру. Лодка быстро заполнялась водой, затем исчезла в водовороте. На поверхности плавали десяток матросов и старший офицер.

– Сбросим две оставшиеся бомбы? — спросил штурман.

– Валяй. Этих сволочей жалеть нельзя.

Две «сотки» добили почти всех выплывших, остальные тонули, скованные ледяной водой. Утром скоростной катер подобрал тело старшего офицера, кое-какие документы и другие доказательства уничтожения подводной лодки.

Уничтожение вражеской подводной лодки — событие значимое даже в масштабах флота. Это не танк и не самолет. Угробить подводную гадюку, за которой числится не один потопленный корабль и сотни погибших людей, очень непросто. Тем более У-174 и ее рыжий безжалостный капитан были хорошо известны. Вырвись он из ловушки, и спустя месяц-два он снова продолжил бы свою волчью охоту.

В братскую могилу уложили два десятка десантников и моряков. Сколько-то попали в госпиталь. Еще несколько дней море выбрасывало тела погибших, в том числе хорошего парня Костю Веселкова. Под винтовочные залпы их хоронили рядом. Выросло целое кладбище.

Насчет наград на этот раз не скупились. Неизвестно, сколько орденов осело в штабе, но командир бригады морской пехоты Юшин и командир спецотряда Маркин получили ордена Красного Знамени. Капитана погибшей «Касатки» Ефрема Васильевича Будько, лейтенантов Костю Веселкова и Степана Осокина наградили посмертно орденами Красной Звезды.

Слава Фатеев получил новенький, еще редкий орден «Отечественной войны» 2-й степени. Орден был престижный, сверкал, переливался серебряными лучами и горел алой эмалью.

– Я бы с тобой поменялся, — благодушно шутил подвыпивший довольный командир отряда Маркин.

Операция сделала отряд известным. По слухам, Юшина и Маркина пригласили на прием союзники и тоже обещали награды.

Николай Слобода не принимал непосредственного участия в операции, но политотдел настоял, что он достоин ордена за добросовестное воспитание личного состава. Пеклись они больше о себе, сумев выбить для штабных политотдельцев несколько орденов и медалей. В такой ситуации нельзя было обойти и Николая Слободу.

Политрук, опасаясь потерять авторитет, пошатнувшийся после истории с Алей Величко, упорно отказывался, но орден Красной Звезды ему вручили прямо в штабе. Бойцы отряда и моряки (погибшие и живые) почти все были награждены медалями.

Почти анекдот получился со старшим лейтенантом Кулаевым. Начальник оперативного отдела, прочитав его рапорт о смелой атаке и уничтожении лично им двух фашистских моряков, не выдержал и вызвал орденоносца к себе. Он уже знал от Маркина о реальной роли Кулаева в операции и обрушился на него:

– Сукин ты сын, едва все дело не завалил.

– Кто знал, что фрицы засаду с пулеметами выставят. Я вместе со всеми в атаку бежал, все боеприпасы израсходовал, двух фашистов уничтожил.

– Не ври. Ты в небо палил, а застрелил пленного. В общем, от должности я тебя отстраняю, а там видно будет.

Начальник оперативного отдела, молодой капитан второго ранга, мог сгоряча разжаловать трусливого старшего лейтенанта, но вмешался политотдел. Комиссар терпеливо объяснил, что Кулаев — разведчик никудышный, но в уничтожении подводной лодки участвовал, хотя больше мешал.

– Надо его медалью хотя бы наградить, чтобы разговоров лишних не было. Сам понимаешь, авторитет штаба…

– Я бы его пинком под зад наградил, — вскипел начальник оперотдела, — и пару кубарей снял.

После долгих споров судьба Вадима Аркадьевича решилась следующим образом. Старшего лейтенанта и двух его помощников наградили медалями «За боевые заслуги» (одного посмертно), а Кулаева перевели на дальний участок в батальон береговой охраны на должность командира взвода.

Он служил там до осени, обиженный на всех, ненавидел свою новую должность, начальство, видел в любой фразе издевку и крепко запивал. Проверяя посты, брел по пустынному берегу и, отхлебывая из фляжки, бормотал:

– Нашли козла отпущения.

Рассеянно проходил мимо поста. Матросы его окликали:

– Все в порядке, товарищ старший лейтенант. Море чистое, происшествий нет.

– Это хорошо. Сухой паек получили?

– Так точно.

– А винтовки почищены?

– Конечно, — уже не удивлялись странным вопросам моряки. — Можете глянуть.

– Не надо. Я людям верю. Не то что некоторые.

И шел дальше, заметно пошатываясь. А краснофлотцы, глядя вслед, негромко замечали:

– Сопьется наш взводный. Командир роты ему уже вздрючку давал, не помогает.

– Винтовки его наши заботят. Они всегда почищены. А у него пистолет уже ржавчиной покрылся, ходит и спит на ходу.

После выхода Приказа № 0027 Верховного Главнокомандующего «Ни шагу назад» подтягивали дисциплину. Неизвестно, как сложилась бы судьба Кулаева, но он попал под бомбежку и лишился по локоть левой руки.

В свое родное село на Вологодчине вернулся с протезом лишь к весне. Встретили его с почетом: фронтовик, офицер, орден, две медали. Избрали председателем небольшого сельсовета. На многочисленных гулянках Кулаев рассказывал, как под его руководством утопили немецкую подводную лодку. А вот ему не повезло, лишился руки, иначе ходил бы в капитанах третьего, а то и второго ранга.

– Зато живой, — утешали его односельчане.