Тени Санктуария - Роберт Линн Асприн

За окном стояла прекрасная ночь. На небе светил месяц, но дождевых туч не было видно. Даже не зная о том, что дождь пролился лишь над усадьбой Керда, Ганс вздрогнул. Неужели боги и впрямь существуют? Неужели они иногда приходят на помощь?

Подняв сумку, юноша двинулся вправо по коридору. Сумка слегка зазвенела, но Ганс особенно не испугался. Всякий нормальный человек подумает, что он правша.

Когда вор прошел через зал и оказался у большой двери и еще одной слева, послышались чьи-то шаги. Боковая дверь отворилась и внутрь ударил луч света. На пороге показался низенький человечек в ночной рубашке, держащий перед собой масляную лампу.

«Здесь…» — начал было он, но Ганс, не дав ему договорить, ударил его мокрой грязной сумкой с осколками горшка. Удар пришелся мужчине в лицо, тот застонал и выпустил лампу, прижав обе руки к окровавленному лицу. Ганс выругался, наблюдая как струйки горячего масла потекли по сорочке мужчины, его обнаженным ногам и забрызгали пол и стены, начиная разгораться. В это же время из-за по-прежнему закрытой огромной двери донесся третий ужасный стон. «Хозяин, — прокричал Ганс тонким голоском, — пожар!» Толкнув теряющего сознание привратника назад, он бросил туда же лампу и захлопнул за ним дверь. Отворив другую, вор вскоре оказался в сущем аду.

На столе лежало то, что осталось от невысокого мужчины. Теперь он выглядел еще короче, лишенный обеих рук и ног, волос и части левой груди. Вздрогнув от ужаса, Ганс тем не менее сумел понять, что облегчить страдание пленника может только одно. Не обращая внимания на сверкающие острые инструменты, которыми пользовался Керд, Ганс извлек длинный, в руку длиной, клинок, который эти чудаки из Ибарских гор называют ножом, схватился за двуручную рукоятку и что было силы нанес удар. Хлынула кровь, и Ганс сжал зубы, стараясь сдержать рвоту. Он ударил еще раз, чтобы на столе наверняка остался лежать лишь торс и оперся на клинок, вздрагивая и окидывая взглядом наполненную столами палату, где в полу были специально сделаны желобки для отвода крови.

— Тейлз? — позвал Ганс.

Послышались два стона, один из которых завершился едва различимым зовом о помощи. Голос не принадлежал Тейлзу, но юноша все же направился туда.

— Он… Он… он отрезал мою правую руку и… и три пальца на моей левой руке… только… только чтобы… только чтобы… — мужчина трясся всем телом и едва мог говорить.

— Крови нет. Руки? Ноги? — Ганс только спрашивал, не будучи в силах смотреть.

— Я… я… они… они…

— Подумай, — сказал вор, тяжело вздохнув. — Я могу перерезать эти веревки на горле. Думай и выбирай. — Он отвернулся.

— Я жи-и-ивой… Я могу ходи-и-ить…

Ганс перерезал держащие его веревки.

— Я ищу Темпуса.

— Ты ищешь здесь смерть, вор! — послышался голос и палату залило светом.

Ганс не стал отвечать или поворачиваться, чтобы посмотреть, кто вошел. Вместо этого он рывком выхватил нож и с пол-оборота швырнул его в противника. Лишь после этого он взглянул на вошедшего в палату мужчину, и то после того, как за первым ножом метнул второй. Мужчина был очень худ, с бледной, обтягивающей мослы кожей. Он был одет в просторную ночную рубашку и при одном взгляде на него можно было содрогнуться. В одной его руке был арбалет, а в другой — ночная лампа. Рукав сорочки сполз, обнажив пергаментную кожу. Керд.

Он пытался вытащить нож, который не попал в него всего на несколько пядей. Яростно раскачивалась лампа, отбрасывая на потолок, пол и столы мертвенные блики. Дураку следовало бы сначала поставить лампу, подумал Ганс, вытаскивая из ножен новый клинок. С обеими руками на арбалете Керд мог бы оказаться опасным, но его рука была пришпилена к двери ножом, который пробил одежду и слегка зацепил кожу. Монстр кричал скорее от страха, нежели от боли. Арбалет упал на пол, зазвенела тетива и стрела ударила, то ли в пол, то ли в ножку стола. Ганса это нисколько не взволновало.

— Я пришел сюда за Темпусом, мясник. Стой здесь и держи лампу. Только попробуй двинуться и получишь вот это, — Ганс показал Керду третий сверкающий клинок. — Я думаю, что с двумя ножами ты будешь неплохо смотреться. — Вор пошел туда, откуда донесся третий стон. — О боги, о, о, боги, почему так произошло?

Никто из богов не взял на себя ответственность за ту пытку, которой Керд подверг Темпуса.

Высокий блондин, лишенный языка и рук, попытался ответить. Он дал Гансу понять, что пришпилен тремя стальными костылями. Шедоуспан успел вытащить их, и лишь потом его вырвало на скользкий пол этой лаборатории пыток. Повернувшись лицом к изуверу, Ганс так взглянул на него, что Керд вздрогнул и застыл, словно статуя, высоко держа лампу.

Высвободив Темпуса, Ганс помог ему сесть. Великан не истекал кровью, хотя все его тело было покрыто ранами, которые казались старыми, хотя таковыми не являлись. Он издавал ужасные утробные и горловые звуки, которые юноша понял как «я излечусь», и это было не менее ужасно. Что же это за человек?

— Ты можешь ходить?

Послышались какие-то звуки, которые повторились еще и еще раз. Ганс подумал, что понял Темпуса и посмотрел на его ноги.

— Не хватает нескольких пальцев, — пытался сообщить Темпус. На правой ноге не было трех пальцев, а на левой ноге отсутствовал средний.

— Тейлз, здесь только я и я не могу тебя нести. Сейчас я освобожу другого и он сможет нам помочь. Что мне делать?

Темпусу понадобилось много времени, чтобы попытаться донести свою мысль без языка, а Керд в это время сделал шаг. Ганс повернулся, и прямо перед его носом просвистел еще клинок. Керд замер на месте, держа лампу дрожащей рукой.

— ПРИВЯЖИ КЕРДА К СТОЛУ, — сказал Темпус. — ГДЕ СЛУГА?

Керд ответил, что в доме всего один слуга-садовник, да и тот лежит без сознания.

— Понятно, — произнес Ганс, — думаю, что ему явно хочется полежать скрученным. — Вытащив ножи из двери и рукава, он приказал Керду повесить лампу.

— Ты не можешь…

Ганс легонько ткнул его ножом:

— Могу. Беги, жалуйся Принцу-губернатору, как только сумеешь. Сейчас ты можешь умереть с позором. Я попытаюсь ударить тебя в живот так, чтобы перед смертью ты помучился несколько дней. Надеюсь, что ты умрешь от гангрены. Вешайлампу, монстр!

Керд так и поступил, подвесив ее на крюк, который оказался за дверью. Когда он повернулся, Ганс ударил его ногой в пах.

— Если у тебя там что-то осталось, — заметил вор, не глядя на мужчину, который с налитыми кровью глазами повалился на колени, раскинув руки. Ганс поспешил к садовнику, лежащему рядом с одеялом, которым его хозяин тушил пожар. Он связал коротышку так, что тот никогда не сумел бы сам освободиться.

Еще через несколько минут Ганс привязал его хозяина к одному из столов. Ему пришлось заткнуть рот кляпом, поскольку Керд перешел от угроз к самым безрассудным обещаниям. Разделавшись с ними, Ганс повернулся к Темпусу.