Япония. История страны - Ричард Теймс

Свыше 200 000 человек на действительной службе, свыше 3 000 000 состоящих в ветеранских организациях, 500 000 или 600 000 студентов средних и высших учебных заведений и более 800 000 новобранцев в местных частях: всех будет контролировать армия, и они станут основной поддержкой императора в войне и в мире.

Далее он зловеще добавлял: «Право автономного командования императорской армией, в случае чрезвычайных обстоятельств, не ограничивается командованием войсками, но содержит полномочия контролировать народ».

КУЛЬТУРНЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ

Социальная и политическая неопределенность отражалась противоположными тенденциями в искусстве. «Вовлеченные» в политику деятели культуры писали на «пролетарские» или националистические темы, но большая часть значимой литературы этого периода оставалась вне политики. Сига Наоя (1883-1971), один из наиболее заметных представителей жанра интроспективного «Я-рома-на», стал известен публике благодаря участию в авангардистском ежемесячнике «Сирикаба». До того как в возрасте тридцати пяти лет покончить с собой, мастером фантазии обозначил себя Акутагава Рюноскэ (1892-1927). Его статус подтвердило учреждение в его честь в 1935 году литературной премии. Один из друзей Рюноскэ, драматург Кикути Канн (1888-1948) основал влиятельнейший культурный журнал «Бунгэй сюндзю» и во время войны на Тихом океане занимал пост председателя Японской патриотической литературной ассоциации.

Период между двумя войнами примечателен и появлением двух очень разных и заметных женщин-писатель-ниц. Есано Акико (1878-1942) сочиняла эротическую поэзию и написала получившую широкую известность версию «Повести о Гэндзи». Бака Ямада (1879-1957) подалась в проститутки от предстоявшего брака и уплыла в Америку, а затем нашла убежище в христианской миссии и вышла замуж за одаренного, но обедневшего преподавателя японского языка. Вернувшись в Японию, Бака стала писать в феминистическом журнале «Сэйто» и снискала национальную известность колонкой женских советов в «Асахи симбун», а также успешно боролась за принятие законов об охране материнства и детства.

Среди пластических искусств самым важным стало рождение движения мингэй (народное искусство), сконцентрировавшегося вокруг Янаги Соэцу (он же Мунееси, 1889-1961) — еще одного основателя журнала «Сирака-ба». Дружба Янаги с английским гончаром и керамистом Бернардом Личем познакомила его с работами английского поэта, гравера и мистика Уильяма Блейка и дизайнера Уильяма Морриса. Кроме того, влияние на его философию оказали восхищение корейскими ремесленниками и уважение к дзэн-буддизму, вдохновленное книгами Судзуки Дайсэцу. К значимым для мингэй фигурам также относится глиняных дел мастер Хамада Седзи (1894-1978) и резчик по дереву Мунаката Сико (1903-1975). В живописи соперничали два течения: нихонга (национальная живопись) и йога (живопись в западном стиле). На последний из упомянутых стилей сильно повлиял импрессионизм, и многие его последователи отправлялись в Париж на учебу. Так, в 1913 году туда приехал Фудзита Цу-гухара (1886-1968), в Париже он и скончался, уже будучи французским гражданином под именем Леонард Фудзита. В Великобритании его соперником был обаятельный и эксцентричный художник и иллюстратор Есио Маркино (1869-1956), который жил в Англии с 1897 года и до изгнания в 1942 году.

ДЕСТАБИЛИЗАЦИЯ

Хотя японская экономика развивалась стремительно, она не была устойчивой. Одни регионы стали существенно опережать другие; разрыв между городом и деревней становился все более явным, и не только в стандартах, но и в стиле жизни. Дешевый импортный рис из Кореи и Тайваня подрывал местное производство. Краткий послевоенный бум в 1920 году сменила рецессия.

Затем в 1923 году случилось землетрясение Канто, которое буквально стерло с лица земли Йокогаму и большую часть Токио. Толчки и последующий пожар погубили 100 000 человек, еще 50 000 человек пострадали. Три миллиона домов на равнине Канто было разрушено или серьезно повреждено. В хаосе после землетрясения стали распространяться слухи о том, что корейские иммигранты грабят дома и обирают выживших, и из-за паники в погромах погибли около 6000 корейцев. Великолепный отель «Империал» Фрэнка Ллойда Райта, который открыли накануне бедствия, оказался одним из немногих высотных зданий, практически не пострадавших, и его быстро превратили в госпиталь, полевую кухню, временную штаб-квартиру и дом для десятков дипломатов и журналистов. (По иронии судьбы, «Империал» уцелел при бомбардировках города в войну, но был разрушен в 1967 году.) Пусть катастрофа и принесла различные косвенные выгоды (например, разрушение трамвайных путей ускорило развитие моторизированного транспорта), она отбросила экономику далеко назад. Уменьшение в 1924 году бюджета означало сокращение четырех армейских дивизий и 20 000 рабочих мест; может, сама по себе это была не такая уж и плохая мера, но она разозлила военных, уже и без того раздосадованных фиаско в Сибири.

Когда восстановительные работы вроде бы вернули стабильность, крупномасштабный банковский кризис 1927 года нанес удар по внутреннему доверию в бизнес-среде. Паника привела к отставке правительства и закрытию тридцати семи банков. После чего в 1929 году случился крах на Уолл-стрит, последовавший за ним крах мировой торговли за год урезал цены на шелк-сырец на две трети, лишив сельские общины главного источника поступлений денежных средств. Безработица выросла до 3 000 000 человек. Сорок процентов всех смертей в 1930-е годы было вызвано болезнями, которые можно было предотвратить; реже в качестве примера отчаяния, в котором японцы пребывали в течение следующего десятилетия, приводят тот факт, что фермеры продавали собственных дочерей в гейши.

Последствия великого землетрясения Конто

В ПОИСКАХ КОМПРОМИССА

На фоне этих трудностей внешняя политика Японии под руководством профессионального дипломата Сидэхара Кидзуро (1872-1951) все еще пыталась найти компромисс с западными державами, особенно по поводу взаимоотношений с Китаем. Для Японии Китай представлял собой обширный потенциальный рынок, а также важный источник сырья (например, руды для государственного сталелитейного завода Явато); но страна погружалась в политический хаос из-за борьбы за власть между военачальниками, националистами и коммунистами. Америка по-прежнему придерживалась принципа «открытых дверей», который ставил все иностранные государства в равное положение. Японские аналитики сетовали на подобную позицию: для США зарубежная торговля имела относительно малое значение, для Японии она была жизненно важной; стратегические интересы США находились преимущественно в Западном полушарии, японские интересы же включали в себя соседнюю материковую Азию. За время Реставрации Мэйдзи численность населения страны с 30 000 000 человек более чем удвоилась; однако введенные в 1924 году Америкой ограничения сдерживали возможности миграции. Начавшаяся Великая депрессия привела к протекционизму, который ограничил экспорт Японии. Все сильнее и сильнее японские националисты — в армии, в правых патриотических организациях, в тайных и обычных обществах, в находившихся под жестким прессингом деревнях, откуда в армию рекрутировали подавляющую часть солдат и младшего офицерства, — требовали «жестких мер» для гарантирования японских интересов в Азии. Идеальный образ скромного самоотверженного самурая, заботящегося исключительно о благе своей страны, с легкостью использовали как противовес образам прожженных политиканов и эгоистичных бизнесменов.