Снег на экваторе - Андрей Поляков

А если бы флотилию Васко да Гамы потопили в Момбасе или она погибла бы от бури? Что тогда? Получается, история выглядела бы иначе? Возможно, мой ответ озадачит, но, скорее всего, нет. Во всяком случае сильно переписывать ее не пришлось бы. Разве что школьники зубрили бы имя другого флотоводца, да слегка бы сдвинулись даты. Дело в том, что хрестоматийное плавание меньше всего напоминает авантюру или приключение. Как всякое блестящее свершение, экспедицию тщательно подготовили. Как всякая знаменитость, по праву вошедшая в учебники, Васко да Гама опирался на труды сотен предшественников, оставшихся безвестными.

Судьба улыбается нечасто, и в истории сохраняются немногие имена. Среди тех, кому повезло, – Бартоломеу Диаш. За десятилетие до исторического свершения Васко да Гамы он достиг южной оконечности Африки, окрестил ее мысом Доброй Надежды, уповая на то, что этот путь приведет в Индию, но дальше не пошел. Угроза бунта моряков – измотанных, испуганных, истосковавшихся по родине – заставила повернуть назад. В конечном итоге добрая надежда оправдалась сполна, но прежде Лиссабон снарядил множество экспедиций, о которых человечество никогда не узнает, потому что их скрывали от мира как главную государственную тайну.

Оценить масштаб подготовительной работы можно только по косвенным свидетельствам. В королевских архивах остались записи о выдаче сухарей экипажам каравелл. С 1488 по 1497 год большие порции отпускались не менее 80 раз, а маршруты почти никогда не указывались. В августе 1489 года, например, последовали приказы выдать сначала 60, а потом еще 40 тонн сухарей. Этого достаточно, чтобы полтора года кормить экипажи двух экспедиций, состоящих из двух каравелл каждая. Столько, кстати, провела в море команда Диаша, вернувшаяся за девять месяцев до того. Кому предназначались столь крупные партии продовольствия, в документах не говорится. Указано лишь, что их следовало выдать «тому, кому прикажет господин наш король».

Португальский двор привечал лучших географов и астрономов. Они собирали сведения о дальних землях. Чертили карты, изучали течения и ветры, совершенствовали навигационные приборы. Непрерывно велись работы по улучшению конструкции кораблей, их оснастки и вооружения. Вносили вклад и дипломаты. Не секрет, что генуэзец Христофор Колумб сначала обратился не к испанскому, а к португальскому монарху, но получил отказ. Принято считать, что решение португальского короля было роковой ошибкой, осознав которую, Лиссабон потом в досаде кусал локти. Но так ли это на самом деле? Нет. От ворот поворот Колумбу дали осознанно. Более того, отказ разыграли тонко и изощренно, потому что за ним стояла четкая, детально проработанная государственная политика.

К началу 1490-х годов благодаря тайным экспедициям в Португалии знали, что путь в Индию в западном направлении, который предлагал Колумб, не был кратчайшим. Знали португальцы и то, что на западе находится не Азия, а огромный новый континент, неизвестный европейцам. Осваивать его крошечной стране, в которой проживало меньше миллиона человек, было не под силу. Потому-то Колумба и вынудили отбыть к испанскому двору. Игра продолжилась и после открытия Америки. Лиссабон, применив все средства, вплоть до угрозы начать войну, настоял на разделе мира с Испанией, закрепив за ней с помощью папского авторитета почти весь Американский континент. Себе на противоположном конце земного шара Португалия скромно оставила Африку и Индию. Вот так, только основательно разведав пути и обезопасив тылы, Португалия приступила к подготовке экспедиции Васко да Гамы.

Основные хлопоты взял на себя Бартоломеу Диаш. Он лично следил, чтобы пять кораблей строились из лучших пород дерева с использованием новейших технологий. Паруса, пушки, снаряжение изготовляли самые опытные мастера. Столь же придирчиво отбирался экипаж. Чтобы исключить возможность бунта, каждому моряку выплатили необычно крупный задаток, а по возвращении пообещали выдать еще большую сумму. Адмиралом флотилии назначили Васко да Гаму, поскольку тот имел «большой опыт в морских делах». Между тем документов, подтверждающих блестящий послужной список флотоводца, обнаружить не удалось, что лишний раз доказывает гипотезу о тайных экспедициях. Где еще адмирал успел завоевать авторитет, благодаря которому ему доверили столь ответственное предприятие?

О секретных дальних вояжах португальских моряков свидетельствует поэма «Софалия», написанная арабским капитаном Ибн Маджидом. Среди прочего в ней упоминается о кораблекрушении франков, то есть европейцев, случившемся за два года до путешествия Васко да Гамы у берегов Софалы, ныне принадлежащей Мозамбику. Наконец, начальный этап знаменитого путешествия также удивляет, если отбросить версию о тайных экспедициях. Флотилия Васко да Гамы, отплыв от Вифлеемской башни, стоящей в устье Тежу, проследовала до Кабо-Верде (Островов Зеленого Мыса), а затем… взяла курс на Бразилию. Почти достигнув Южной Америки, каравеллы повернули к Африке и точно вышли на южную оконечность Черного континента.

Переход в открытом океане занял три полных месяца – достижение дотоле неслыханное. За это время за кормой остались свыше 4000 миль. При этом удалось избежать нападений пиратов, штормов вблизи скал, мелей. Столь смелый маневр можно совершить, только досконально изучив ветры и течения, заранее отработав маршрут до мелочей. Спокойная уверенность сквозит и в дневнике судового хрониста Алвару Велью. Он точно знал, что ждало экспедицию впереди. Для сравнения: воспетый в истории переход Колумба до Америки занял всего 33 дня, а сколько эмоций и трагических предчувствий возникало у капитана и его команды!

Переживания и сомнения появляются в дневнике Велью после того, как каравеллы вошли в Индийский океан. Очевидно, что участок вдоль восточного побережья Африки португальцы знали плохо. Здесь экспедиция едва не погибла. Потребовалось проявить мужество и задействовать все два десятка пушек «Сау-Габриэл». Миновав Момбасу и Малинди, португальцы вновь вступали на известную территорию. Не только потому, что заручились лоцманом султана Малинди. Этот район они предварительно изучили и описали. И если заслуга в открытии удобного маршрута в Атлантике с большим отклонением от Африки в сторону Латинской Америки принадлежит многим безымянным героям, точным сведениям о северной части восточноафриканского побережья португальцы обязаны одному соотечественнику, имя которого история сохранила – Перу да Ковилья. Судьба этого незаурядного человека настолько поразительна, что могла бы лечь в основу сразу нескольких приключенческих романов. Причем, в отличие от творений Дюма, Буссенара или Хаггарда, книги получились бы не только захватывающими, но и правдивыми. Придумывать ничего не пришлось бы. Достаточно было бы изложить, слегка приукрасив, события длинной и бурной жизни этого интересного человека.

Перу да Ковилья родился около 1450 года в городке Ковилья в бедной, незнатной семье. Имя выдающегося дипломата и разведчика переводится как Перу из Ковилья. Казалось бы, безродному провинциалу было уготовано унылое, нищенское существование, но горячий патриотизм вкупе с сообразительностью, предприимчивостью, способностью к изучению языков быстро выдвинули талантливого юношу из общего ряда.

Ковилья затерялся в горах у границы с Испанией, и поначалу Жуан Перу (так звали будущего посланника по особым поручениям, пока он не прибавил к фамилии название родного городка) нашел применение талантам при дворе кастильского герцога Медины-Сидонии. Однако, как только его имя стало известно на родине, он возвратился в Португалию и к 1474 году поступил на службу к королю Афонсу V Африканскому. Португальский монарх, отправляясь с визитом во Францию к Людовику XI за поддержкой в борьбе с испанскими соперниками, включил молодого человека в свиту, в чем не раскаялся. Умение схватывать на лету, быстро овладевать чужим наречием и заводить нужные знакомства так поразили короля, что по возвращению в Португалию Перу тут же дали первое шпионское задание и отправили обратно во Францию. Деликатная миссия, состоявшая в слежке за членами португальской фронды, была с честью выполнена. Как писал один из современников, Перу да Ковилья быстро обрел репутацию «человека недюжинного ума и сообразительности, превосходного рассказчика». Он стремительно продвинулся по придворной лестнице, попутно приобретя титул, герб и дом, что сделало его завидным женихом. Избранницей стала красавица Катарина.