Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV-DCC до н. э. - Пол Кривачек

Если города и цивилизации подобны машинам, то есть искушение посмотреть на Аккадскую империю как на один из самолетов-истребителей середины XX в. – «спитфайр» или «Мессершмитт-109», обязанные своими успехами и господством в небе тому факту, что они предназначались для полетов на грани стабильности. Когда все шло хорошо, они были великолепны, но, получив повреждение уязвимой части, начинали крутиться и падали на землю. Другие самолеты более традиционной – и неуклюжей – конструкции могли дотянуть до родной авиабазы даже с продырявленными зенитным огнем крыльями и хвостом.

И снова, как это было с экспансией Урука в 4-м тысячелетии до н. э., самое прогрессивное общество оказалось наиболее слабым. И опять-таки осмотрительный и традиционный образ жизни шумерских городов в самых южных регионах Месопотамской равнины показал себя как стабильный и способный выдержать удары, нанесенные по нему историей.

Известнейший в период постаккадского междуцарствия правитель города Гудеа из Лагаша осторожничал и называл себя «не лугалем», «царем», а просто «правителем» – «Энси», будто, возвращаясь к древней традиции, истинным монархом был бог этого города Нингирсу, владыка булавы и боевого топора. При раскопках нашли более двух дюжин статуй, изображающих Гудеа, вероятно хорошо передающих сходство с ним, так как все они являются портретами одного и того же легкоузнаваемого человека. Все одни подчеркивают его глубокую набожность и многочисленные добрые дела – главным образом, строительство храмов и их восстановление. Мастерство исполнения статуй превосходно, квалификация скульпторов – высочайшая, но прежде всего все статуи Гудеа отражают возврат к шумерским ценностям – достоинству, соблюдению установленных правил, спокойствию – явный протест против гуманистического, полного энергии стиля аккадских императоров, просматривающегося в манере исполнения медной головы Саргона, триумфальной стелы Нарамсина.

Месопотамия не могла иметь будущего, пока власть гутиев каким-то образом не свергли, а страна не обрела вновь былое чувство собственного достоинства.

Человеком, который утверждал, что он избавил Месопотамию от гутиев, был Утухенгаль («Бог Солнца несет изобилие»). Вероятно, он долгое время готовился к своему восстанию, прежде чем сделал этот шаг, и потратил много месяцев, а быть может, и лет на то, чтобы собрать достаточно большую группу поддержки – людей, готовых рискнуть всем ради того, чтобы получить долю славы за освобождение страны от «горной змеи с ядовитыми зубами». У него наверняка имелись агенты, которые отправляли в его вотчину в Уруке сообщения с информацией об обстановке в регионах, которые эти чужеземцы, «люди, не считающиеся частью Страны», контролировали напрямую.

Он прекрасно знал, что варвары считали ниже своего достоинства устанавливать заново сложный государственный механизм своих аккадских предшественников или были просто не способны выполнить эту задачу, и из-за них, говорится в летописи, «на дорогах страны выросла высокая трава». Вместо этого, установив свое господство, они рассчитывали на слабость группировавшихся в верховьях Персидского залива древних шумерских городов, которым потребовалось много десятилетий, чтобы оправиться от бедствий, сваливших династию Саргона Великого. Действительно, гутиев нельзя простить за то, что они, в отличие других претендентов на власть в Междуречье, не проявляли никакого интереса к тому, чтобы подобрать эстафетную палочку цивилизации и понести ее вперед. Летописцы напоминают, что это были «несчастные люди, не знавшие, как поклоняться богам, несведущие в отправлении религиозных культов». Требовалось только время, чтобы возродить в жителях южных городов уверенность, которая заставила бы их объединить усилия и выдворить захватчиков за пределы родины.

Утухенгаль хотел быть уверенным в том, что ему одному приписывается этот успех. С другой стороны, поддерживая традиции древних времен, существовавшие до героической аккадской эпохи, он не стал претендовать на то, что это исключительно его заслуга. Фактически, восстание даже не являлось его собственной идеей: царь всех богов Энлиль решил, что гутиев нужно изгнать из Месопотамии, и выбрал его для выполнения этой задачи. Надпись, известная нам по трем своим более поздним копиям, рассказывает о его знаменитой победе; это первое имеющееся у нас подробное повествование о военной кампании в древние времена.

Сначала он остановился в храме, чтобы проинформировать свою покровительницу – богиню Инанну: «Моя госпожа, львица в сражении, которая наносит удары головой другим странам, Энлиль поручил мне вернуть царскую власть в Шумер. Будь мне помощницей в этом!» Вторым шагом стало получение поддержки городского населения: «Могущественный человек Утухенгаль вышел из Урука и встал лагерем у храма [бога бурь] Ишкура. Он обратился к жителям своего города и сказал так: „Бог Энлиль отдал мне гутиев. Моя госпожа – богиня Инанна стала моей союзницей“. Жители городов Урук и Кулаба обрадовались и последовали за ним по собственной воле».

Получив одобрение как небесных, так и земных сторонников, Утухенгаль со своими самыми лучшими войсками отправился на север вдоль течения Евфрата, а затем повернул на северо-восток и пошел вдоль канала Итурунгаль. Его экспедиционная армия проходила приблизительно 12–15 км в день, встав на четвертый день лагерем у города Нагсу. На следующий день он остановил своих воинов у храма Илитаппе, куда приехали вести с ним переговоры два эмиссара царя гутиев Тиригана, но их арестовали и заковали в цепи. К концу следующего дня армия Урука разбила лагерь у Каркара, но среди ночи тайно ушла из него на позицию позади вражеских порядков выше по течению от Адаба, что расположен приблизительно в 80 км от Урука, где и была устроена засада. В последовавшем сражении армию гутиев наголову разбили.

Тириган бросил свою боевую колесницу и бежал пеший, ища убежища вместе со своими женой и детьми в местечке Дабрум. Но его жители, узнав о разгроме гутиев, «что Утухенгаль – царь, облеченный властью Энлилем», схватили побежденного царя вместе с его домочадцами и передали их посланцу Утухенгаля. «Он надел ему на руки кандалы, а на глаза – повязку. Перед Уту [богом Солнца] Утухенгаль заставил пленника лежать у его ног и поставил свою ступню на его шею… Он вернул царскую власть в Шумер» (однако гутии отомстят спустя полторы тысячи лет, когда Кир Великий в ходе своего завоевания Вавилона пошлет впереди себя ударные отряды гутиев, а сам прибудет несколько дней спустя, чтобы сыграть роль великодушного освободителя).

Вернув «царскую власть в Шумер», Утухенгаль заложил основы самой замечательной общественной системы, которую когда-либо изобретали в Месопотамии, хотя сам не дожил до тех времен, когда она получила свое полное развитие.

Подробности «Победы Утухенгаля» – такое название дали ассириологии тексту, из которого взято приведенное выше описание, – наводят на мысль, что рассказ может быть довольно точным. Но документы вроде этого писали историки, незаинтересованные и объективные не более чем современные репортеры таблоидов. Некоторые из них занимались явной, даже грубой, пропагандой; у других были более коварные тайные планы. Когда государства впервые получают независимость или вновь обретают ее после долгого перерыва, они обычно пытаются сочинить национальную историю, оправдывающую их существование и доказывающую их корни и происхождение.