Сначала свадьба - Мэри Бэлоу

Дорожка привела на берег озера. Здесь она поворачивала к входу в садовый дом. Почему-то оба остановились.

— А ты умеешь ценить красоту? — поинтересовалась Ванесса, слегка склонив голову.

— Разумеется, умею, — ответил виконт. — Сегодня ты выглядела совершенно очаровательной.

Эллиот не лукавил. Он то и дело ловил себя на том, что смотрит на жену гораздо чаще, чем требовалось даже в такой важный день. Ванесса естественно и оживленно общалась с гостями. Постоянно улыбалась, то и дело звонко смеялась.

И выглядела вполне счастливой.

Даже сейчас, в лунном свете, серые глаза искрились смехом.

— Я имела в виду красоту природы, — пояснила Ванесса. — Вовсе не напрашивалась на комплимент; отлично знаю, что вовсе не хороша собой.

— Зато не знаешь, как с достоинством принять любезные слова, — укоризненно заметил виконт.

Смешинки в глазах погасли.

— О, прости, — раскаялась она. — Спасибо за доброту. Цвет платья и фасон выбрала твоя мама, а шляпу нашла Сесил.

Эллиот внезапно осознал, что, должно быть, еще никто и никогда не называл его жену очаровательной. Каково было расти в семье, где и сестры, и брат на редкость красивы и только ей красоты не досталось? И все же Ванесса сохранила и жизнерадостность, и способность замечать смешное.

Он приподнял ее лицо за подбородок и легко поцеловал в губы.

— Вот теперь, когда ты сказала, смотрю и вижу, что и они тоже очень симпатичные.

Имелись в виду платье и шляпа.

— О, браво! — Ванесса рассмеялась, однако не смогла скрыть волнения.

Виконт грустно подумал, что слишком долго сохранял обет безбрачия. Зато сейчас не терпелось добраться до спальни.

— Пойдем в дом, — позвал он. — Если не захочешь перекусить, сразу провожу тебя в твою комнату. Горничная будет ждать.

— В мою комнату? — удивленно переспросила Ванесса.

— Я потом к тебе приду, — пообещал Эллиот.

— О! — Она, несомненно, покраснела, хотя в лунном свете румянец казался не слишком ярким. Нетрудно было догадаться, что перед ним стояла почти девственница — если не телом, то душой.

Супруги молча направились к дому. Эллиот открыл дверь и пропустил Ванессу вперед. Смотритель и его жена стояли в холле в ожидании господ, однако виконт тут же их отпустил.

Он вел Ванессу по лестнице, ярко освещенной вставленными в канделябры свечами, и думал, что рядом идет его жена. Сегодня ночью они встретятся в постели — собственно, уже меньше чем через час, — и с этой минуты она останется единственной женщиной в его жизни.

Эту клятву лорд Эллиот дал себе совсем недавно, хотя решение зрело долго. Накануне возвращения из Лондона он твердо сказал самому себе, что после свадьбы будет неуклонно сохранять верность супруге, независимо от того, насколько удовлетворительным окажется брак. Альтернатива слишком болезненна.

Чтобы понять это, достаточно было посмотреть на мать и бабушку и немного послушать их разговоры. Отец и дед нанесли своим женам глубокие, незаживающие раны, и обе леди отчаянно боялись, что он пойдет по стопам предков.

Но он ни за что не последует обычаю — просто потому, что так решил.

Возможно, проявить твердость характера в данном случае окажется нелегко, особенно если учесть своеобразие невесты, но он непременно справится.

Виконт остановился перед дверью в гардеробную виконтессы. Поднес к губам ее руку, а потом открыл дверь. В комнате суетилась горничная.

Эллиот повернулся и пошел к себе.

Из окна своей спальни Ванесса с восхищением смотрела на озеро. Серебряная лунная дорожка приветливо тянулась прямо к окну, словно приглашала прогуляться по безмятежно гладкой поверхности. Сказочная ночь, волшебный пейзаж!

Однако мысли были заняты не лунным светом. Отныне и навсегда она законная жена лорда Лингейта. И с минуты на минуту новый муж появится в ее спальне. Ванесса взволнованно закусила губу.

По дороге виконт назвал ее очаровательной. А если точнее, то совершенно очаровательной. И даже пошутил: сказал, что платье и шляпка тоже симпатичные. А это означало, что она все равно лучше, что ее он заметил первой.

Льстивая ложь! Ванесса вздохнула, но уже спустя мгновение не смогла сдержать улыбку.

Оказывается, лорд Лингейт все-таки способен шутить, пусть даже и очень сухо. Значит, он человек.

Да, конечно, человек.

Она прислонилась лбом к прохладному оконному стеклу и закрыла глаза.

Постель за спиной была разобрана в предвкушении предстоящей ночи. Ванесса остро ощущала ее присутствие. Может быть, надо лечь? Но месяц назад Эллиот обвинил ее в том, что она готова принести себя на заклание, и сравнил с жертвенным агнцем. А если ждать появления мужа лежа в постели, то поневоле будешь и выглядеть, и чувствовать себя жертвой.

Ванесса с отвращением подумала, что ожидает встречи с супругом так же напряженно, как девственница перед неизбежной потерей невинности. Но ведь она опытная женщина.

Ну, во всяком случае, не девственница.

И если в мозгу не прекратится эта нелепая сумятица, она скоро сойдет с ума.

Неожиданно раздался короткий стук, и дверь тут же открылась. Ванесса не успела ни подойти, ни даже произнести обычного «войдите».

Эллиот предстал в бархатном халате вишневого цвета, скрывавшем фигуру от шеи до щиколоток. Выглядел он внушительно и великолепно.

Ванесса не часто мечтала о несбыточном, но сейчас ей нестерпимо захотелось стать красавицей. Безупречной красавицей, достойной его. Ванесса была одета в нежно-голубую ночную сорочку из шелка и кружева, выбранную специально для этой ночи. Выбирала, правда, не она сама, а свекровь. Ей же казался нескромным слишком открытый вырез. А еще существовало опасение, что если встать рядом со свечей, то кружева будут просвечивать насквозь.

Собственно, если бы было что показать, то никаких опасений не возникло бы.

Ванесса ненавидела свою фигуру — вернее, ее полное отсутствие. А еще больше ненавидела собственное смущение.

Эллиот закрыл за собой дверь и подошел ближе.

— Ты же не нервничаешь, правда? Опытная женщина, разве не так? Умеешь доставить мужчине удовольствие в постели.

Если это и была шутка, то смеяться почему-то не хотелось.

— Ты знаешь, что это было пустое бахвальство, — возразила Ванесса. — Я сама призналась. Было бы немилосердно иронизировать на каждом шагу.

Странно, но в халате и домашних туфлях супруг выглядел еще больше и сильнее, чем в пальто и сапогах. А может быть, так казалось всего лишь потому, что он стоял в ее спальне в первую брачную ночь.