Человек, который знал все - Игорь Сахновский

К тому же я знал, что Альберто Ризотто на свободе. Его не рискнули отдавать под суд, процесс мог быть чересчур громким и вредным для репутации NSA, поэтому через шесть недель Ризотто отпустили, чтобы снова использовать — как двойного агента.

Он видел меня на мосту Понте Веккио и запомнил в лицо. По своим каналам в агентстве Ризотто выяснил, что это я пригласил его приехать во Флоренцию — простеньким письмом от имени одного торговца живым товаром. Короче говоря, к числу моих преследователей добавился еще один, желающий отомстить любой ценой.

В Лондоне я вроде бы неплохо научился уходить от слежки, от фотокамер и оптических прицелов, просто уходить в нужный момент, но это было страшно утомительно — как прогулка по острому натянутому тросу.

На Тенерифе дышалось посвободнее. Уже хотя бы потому, что там, кроме Ризотто, меня пасла только одна команда — впрочем, тоже готовая на все. Видимо, обе стороны хорошо работали, если ухитрились остаться взаимно незаметными до конца операции.

Ризотто погубила страсть к переодеваниям. Хотя это был по-своему изящный ход — улечься в мой шезлонг, закрыться пляжным полотенцем и дамской шляпой, баюкая на животе пистолет «Велрод» с глушителем.

Можно сказать, он удачно замаскировался, если трое убийц уверенно приняли его за меня. Они подошли со стороны пирса, засадили в Ризотто весь боезапас и довольные вернулись на свой катер. А потом маленькая, но гордая местная полиция увезла то, что осталось от Ризотто, и под предлогом экспертизы мариновала у себя до самых похорон. Теперь у меня есть вполне пристойная личная могила, где лежит редкостный отморозок. Видит бог, это не была моя идея…

Знаете, мне часто встречаются люди, которым хитрость заменяет ум. На самом деле, я думаю, это вещи взаимоисключающие. Хитрый чаще всего не умен. А умному ударяться в хитрости как-то стремно и недосуг. Он скорее простодушен.

В сущности, ум — это вкус. Вы заметили, что самые большие гнусности и преступления, кроме всего прочего, неописуемо безвкусны? Я не могу забыть слова одного нобелевского лауреата, трезвейшего среди русских поэтов, о том, что источник всех несчастий в мире — не социализм, коммунизм или капитализм, а вульгарность человеческого сердца. Вкус важнее политики. Пристойная политика не бывает безвкусной. Хотя это уже исчезающе редкий феномен… Понятно, что победить мировую пошлость, в принципе, невозможно, но вытравить свою собственную — это даже не доблесть, а нормальная человеческая гигиена. Не питаться подножным кормом, не глотать с готовностью то, что сыплется из популярных отстойников, соблюдать дистанцию между собой и собою же. Наконец, просто уметь выслушивать тишину и самого себя.

Ведь буквально все, что мы хотим знать о своем настоящем, прошлом и будущем, — в нас уже присутствует. Более того, оно страстно желает быть услышанным.

Игорь, я тут обнаружил одно изумительное заведение, которое держит семейная пара, итальянка и араб. У них лучший в мире кофе. И только за то, что ты его выпил, тебя угощают бесплатно чашкой шоколада или тирамису. Отказаться нельзя, обидятся! По моим данным, они разорятся уже к февралю, и помешать им в этом невозможно — я пытался. Но пока они еще варят свой бесподобный кофе, причем улыбаются до ушей. Игорь, до февраля еще есть время, соглашайтесь!

Жму руку.

Ваш Александр.

Best regards, [email protected]

Благодарю Терезу Хайнц за гостеприимство, а также Алену Крылецкую, Джулию Кент и Евгения Касимова — за консультации.