Летние девчонки - Мэри Элис Монро

Когда сестры уехали, дом опустел. Конечно, Карсон их любила, но они были еще не до конца близки. Она легла на железную кровать, закинув руки за голову, и погрузилась в воспоминания о проведенных с сестрами летних деньках в «Си Бриз». В те времена, когда Мамма называла их своими летними девчонками.

Они бывали здесь много лет подряд, с самого раннего возраста и до тех пор, как стали подростками. Сначала приезжали только Карсон и Дора. Карсон жила с Маммой в Чарльстоне, а Дора, которая была на три года старше, приезжала на лето из Шарлотт, Северной Каролины. Эти ранние годы были лучшими для двух старших девочек – долгие ленивые каникулы, проведенные за играми в русалок и рисованием на веранде с Маммой. Разница в три года оказалась очень значимой, когда Карсон исполнилось десять, а Доре – тринадцать. Дору начала раздражать младшая сестра, она привозила в «Си Бриз» друзей и не принимала Карсон в игры.

Все резко переменилось, когда в «Си Бриз» впервые приехала шестилетняя Харпер. Такая маленькая и хрупкая, одетая, словно одна из ее любимых фарфоровых кукол.

Девочки провели вместе всего три полных лета, у Доры и Харпер была разница в восемь лет. Карсон стала связующим звеном между старшей и младшей, посредником, миротворцем. Когда Доре исполнилось семнадцать, она перестала приезжать в «Си Бриз». Карсон и Харпер провели еще два лета вместе, что укрепило их связь. Дора любила играть в девичьи игры с переодеваниями, притворяться кем-то другим. Карсон и Харпер же выпускали на волю своих внутренних Гекльберри Финнов. Они изучали каждый дюйм Острова Салливана и соседнего острова Айл-оф-Палмс в поисках пиратских сокровищ, которые, как знал каждый ребенок острова, были где-то спрятаны.

Но потом они выросли. Когда Карсон исполнилось семнадцать, она осталась на лето работать в Лос-Анджелесе, а мать Харпер купила дом в Хэмптонсе. На этом эпоха летних девчонок в «Си Бриз» подошла к концу.

Через несколько лет девочки снова встретились в Чарльстоне на грандиозном празднике – Дора выходила замуж за Кэлхуна Таппера. За свадьбой последовало двое похорон. Сперва умер их отец – ему было всего сорок семь, а вскоре после него не стало дедушки Эдварда Мьюра. На его похоронах, в 2000 году, девочки виделись друг с другом в последний раз. Теперь, все эти годы спустя, Карсон опасалась, что мечта Маммы о воссоединении ее Летних Девчонок – лишь романтическая идея.

Взгляд Карсон упал на прекрасный портрет дальнего предка Мьюров, висящий на противоположной стене. Ее пра-пра-пра-прабабушка Клэр Мьюр была одета в изысканное синее платье, украшенное пышными белыми кружевами, – такие шикарные наряды Карсон видела на королевах и благородных дамах в учебнике истории. Густые черные волосы Клэр были убраны наверх и украшены жемчугом. Длинное, сияющее жемчужное ожерелье ниспадало и на ее пышную грудь. Яркие голубые глаза смотрели, казалось, прямо на Карсон.

Это ощущение было всегда, с тех пор как Мамма перевезла портрет из Чарльстона в комнату Карсон. Карсон смотрела в глаза дамы на портрете, вспоминая этот день.

У Карсон как раз был тот неуклюжий переходный период от детства к юности, и ей было ужасно неловко из-за своего долговязого тела, больших ног и темных пышных волос. Ее сестра, Дора, была совсем другой: мягкие золотистые волосы, светлая кожа и намечающаяся на стройном теле грудь.

Мамма мягко постучалась к ней в спальню и, услышав плач, вошла в комнату. Карсон попыталась сдержать рыдания, но тщетно.

– Что случилось?

– Я уродина! – выпалила Карсон и снова затряслась в рыданиях.

Мамма подошла и села рядом с ней на кровать.

– Кто сказал, что ты уродина, детка?

– Томми Бреммер, – пробурчала Карсон, пряча лицо в ладонях. – Он сказал, мои волосы как крысиное гнездо.

Бабушка презрительно фыркнула и сказала:

– Ну, раз он Бреммер, то должен знать, как выглядит крыса. Но в девчонках он ничего не понимает. Как и его дедушка. Так что хватит рыдать, детка. Тебе это не идет.

Пока Карсон пыталась успокоиться, Мамма отправилась в ванную комнату и вернулась оттуда с мокрым полотенцем. Карсон закрыла глаза и наслаждалась прохладой, пока Мамма осторожно стирала с ее лица горячие слезы и сопли. Снова открыв глаза, Карсон вздохнула свободнее – ненависть покинула ее сердце.

– Мьюры никогда не поджимают хвост, – сказала Мамма. Она принялась расчесывать длинные, спутанные волосы Карсон. – Ты становишься молодой леди.

– Ой, хватит! – вскрикнула Карсон, отклоняясь от расчески. Но Мамма настояла.

– Красота – наша обязанность, хотя порой и бывает больно. Мы должны терпеть. А теперь позволь мне прикоснуться к этим прекрасным волосам.

Карсон закрыла глаза, пока Мамма ее расчесывала. Сперва было больно – она распутывала колтуны, но потом бабушка смогла гладко расчесать волосы от макушки до плеч.

– У тебя волосы, как у матери, – сказала ей Мамма. – Густые и темные.

– Я ее не помню.

– Неудивительно. Ты была так мала, когда она умерла. Милая Софи…

– У меня даже нет ее фотографии. Все сгорело.

– Да, – мягко ответила Мамма.

– Какой она была?

Мамма замерла и вздохнула.

– Очень красивой. Необыкновенной. – Она пожала плечами. – Настоящей француженкой. И довольно застенчивой, или просто недостаточно хорошо говорила по-английски, не знаю. Ты – интересная комбинация обоих родителей.

– Лучше бы у меня были папины светлые волосы, как у Доры. А не крысиное гнездо. – Карсон сердито дернула себя за волосы, ненавидя их темный цвет и пышность, из-за которых девочки иногда называли ее цыганкой.

– Когда-нибудь, когда ты будешь такой же старой, как я, ты поблагодаришь господа за густые волосы. А когда ты вырастешь и станешь девушкой, волосы будут одним из твоих главных украшений, – со знанием дела заверила Мамма. Потом она приподняла лицо Карсон за подбородок и пристально рассмотрела ее. – Как и глаза, конечно.

Карсон с сомнением глянула на Мамму.

– Нет, Мамма, – ответила она, стараясь не зарыдать. – Я знаю, что не стану красивой, когда вырасту. Красивой, как Дора.

Мамма вздохнула, отпустив ее подбородок.

– Да, наша Дора действительно красотка. Но у тебя другая красота. Она проявится с возрастом.

– Как у мамы?

– Да. Но, дорогая, ты знала, что темные волосы были и у предков с нашей стороны?

Карсон удивленно округлила глаза.

– Но у всех же светлые волосы.

– Не у всех. В нашей крови есть темноволосые ирландцы.

Карсон не верилось, что благодаря этому она станет красавицей, но она была признательна Мамме за поддержку.

На следующий день Мамма переоделась в летнее шелковое платье, сделала прическу, села в синий «Кадиллак» и отправилась через мост в Чарльстон. Через несколько часов она вернулась с чем-то большим, обернутым в коричневую бумагу. Дора и Карсон шли по пятам, когда они с Люсиль занесли таинственный сверток в дом, прямо в комнату Карсон. Карсон и Дора обменялись любопытными взглядами.