Неспящие - Барбара Морриган

и всё берёшь в свои руки. Вообще всё… – многозначительно добавила она.

– Фу! – поморщилась Соль. – Прекрати!

Она села на постели и обхватила колени руками.

– Чего ты фукаешь-то?! – возмутилась Сойка, опустившись на кровать рядом с подругой. – Восемнадцать лет нецелованной ходить, ну где это видано?!

– Если бы мне захотелось чего-то склизкого и мерзкого, я бы пошла разделывать рыбу. Из неё, в отличие от парней, можно хотя бы сварить суп. А ещё она не болтает ерунды.

– Хорошо всё-таки, что к нам чужаки наведались. А то я уже тебя собиралась Рыжему сватать. Глядишь, вразумят тебя. Высокий этот, правда, на вид тупой как пробка. А блондинчик ничего, симпатичный такой, даже я на него загляделась…

– Да как можно об этих глупостях думать?! Они ведь сюда по делу пришли!

– По делу… У нас с Орто в твоём возрасте было одно дело.

– Ты гадкая. – Соль демонстративно поднесла два пальца ко рту. Этот разговор ей так докучал, что она уже не знала, куда от него деться.

– А ты дура, – передразнила её подруга.

Сойка была почти такой же занозой в заднице, как и сама Соль, за это они друг друга и любили. Соль не могла вообразить своей жизни без надёжного плеча подруги, которой можно рассказать всё на свете. И, конечно, без её едких подколов. Да что уж там, даже без мерзких разговорчиков об отношениях и поцелуях. Сойка потянулась к спинке кровати, откуда за ними молчаливо наблюдала травяная кукла. Сухие прутья, образовывающие вытянутую фигуру, были аккуратно перевязаны разноцветными нитями. Звёзднорождённый Этерн любил роскошь: его длинные золотые волосы блестели на солнце, дорогие разноцветные ткани струились сотней слоёв вдоль стройного тела, а золотые монетки позвякивали на платье и в причёске, окружая своего владельца целым роем солнечных зайчиков… Конечно, маленькая кукла едва ли могла воспроизвести столь прекрасный образ, но Соль каждый год старалась изо всех сил, чтобы задобрить взбалмошного бога. Из Звёзднорождённых Этерн был ей ближе всех: он славил цветение, лето, красоту, мимолётные радости и сегодняшний день без оглядки на прошлое и дум о будущем. Эгерам особенно сложно было ощутить истинное счастье, поэтому Соль так важно казалось поддерживать связь с Этерном и помнить его заветы. Вот только в одном она была с ним не согласна: Звёзднорождённый был ужасно любвеобилен, и все его праздники сопровождались чествованием влюблённых и несдерживаемой страстью. И чего люди так на этом зациклились? Почему бы просто не попеть песни или не посидеть у костра с друзьями?

– Этерн тоже не прочь посмотреть, когда наша болотная жаба уже наконец превратится в прекрасную бабочку, – издевательски подначила её Сойка.

– Это гусеницы превращаются в бабочек, а не жабы, – поправила её Соль. Подруга не отличалась обширными академическими познаниями и привыкла полагаться на жизненную мудрость.

– Будешь занудничать – тебе точно удача не улыбнётся, – Сойка обречённо вздохнула. – Так, а ну поднимайся! Хватит теории! Пора действовать!

Соль ещё немного пошатывало после произошедшего, но в целом тело уже слушалось, а разум прояснился. Она пригладила непослушные кудри, нырнула в любимую рубаху с широкими рукавами и последовала за Сойкой к выходу. Они направились в дом собраний, где ещё до заката начали собираться все жители деревни, чтобы как следует поприветствовать гостей. Поначалу вольные относились к ним с опаской, но чужестранцы проявили себя дружелюбно, и большинство деревенских поддержало идею устроить небольшой праздник в честь пришельцев из внешнего мира. В конце концов, такое бывает… да никогда такого не бывало, сколько Соль себя помнила.

– Ну, за светлое будущее! – воскликнул Нат, взметнув кружку с фавийским чалом. Густой белый напиток вспенился, наполнив воздух молочным ароматом с нотками брожения. Тори с энтузиазмом поддержал тост, но тут, откуда ни возьмись, появился Абео и попытался выхватить кружку у него из рук.

– С ума сошёл?! Ты только пришёл в себя, а уже пить собираешься?!

Попытка не увенчалась успехом: вставать между Виатором Рэсисом и кружкой горячительного было делом гиблым. Даже окажись Тори при смерти, он сделал бы последний глоток любой ценой.

– Нат сказал – это лечебный напиток, – возразил Тори.

Абео ответил нечленораздельным стоном отчаяния. Двух дней не прошло, как этот неспящий едва не проломил ему голову, а теперь они сидят за столом как кровные братья и собираются кутить до поздней ночи.

– Зря ты кочевряжишься, бореец, – поддержал Виатора Нат. – Это не та моча, что в столице пивом называют. Наша настоечка кого угодно мигом на ноги поставит!

– Нет уж, спасибо, – сухо отказался Абео и вручил кружку первому попавшемуся вольному.

В зале горело несколько свечей впервые за много лет. Хил до последнего была против, возмущённая этой идеей, но сдалась под напором молодёжи. В беседе накануне она рассказала Абео о способности, которую даровал ей эгерум: тени ложились под её пальцы, словно пряжа. Ей потребовалось много лет, чтобы отточить мастерство, и сейчас она могла делать удивительные вещи. Например, укрыть деревню под покровом ночной темноты так, что её не найдёт даже лучший отряд Слепого Легиона. Однако Хил не уставала напоминать своим собратьям, что она не всемогущая и им стоит сохранять осторожность каждую секунду, не полагаясь на таланты, дающиеся слишком дорого. Пойдя на поводу у товарищей, она согласилась воспользоваться своими умениями в эту ночь, но только в порядке исключения. Внешне в деревне почти ничего не изменилось, лишь звёзды стали видны чуть хуже, но издалека очертания поселения полностью слились с темнотой. Теперь вольные могли веселиться до самого рассвета, не боясь привлечь к себе внимание. Они очень ценили каждую возможность устроить хотя бы небольшой праздник. В жизни отшельников других радостей не так уж и много.

Старшие собрались за отдельным столом и степенно беседовали. Молодёжь разбилась на небольшие группки: кто-то пел песни, другие пили, третьи наблюдали со стороны. По сравнению с буйными вечерами в «Зелёном Камыше» всё это казалось Тори степенной утренней службой в храме. Но это всё же было лучше, чем ничего.

– Слушай, Нат, – понизил голос Тори, – а что за девчонка ко мне приходила той ночью, когда ты мне люлей навешал?

– Девчонка? – удивился неспящий. – Да я как-то и не видел… Как она выглядела?

– Да хрен её знает… У меня в глазах двоилось будь здоров.

– Ну дела, – хлопнул его по плечу Нат. – И что же вы с ней делали?

– Да ничего, – с досадой ответил Тори. – Но она такая нежная была, рану мне перевязала… Может, чего бы и выгорело, если б я не помирал там. А это, часом, не та с косой?

– Сойка? Это вряд ли, –