Данвичский роман - Эдвард Ли

В кабинке для купания снова наступила тишина, возможно, на целую минуту. Затем Уилбур ответил странным, тяжёлым, наполовину задыхающимся голосом:

- Меня никто никогда не делал таким счастливым и никто не говорил того, что ты сказала.

Серьёзность этого диалога, казалось, существенно сгущала воздух, как бульон, превращающийся в заправку. Сэри знала, что сейчас она не должна ошеломлять его своими чувствами, поскольку они в конечном итоге были эгоистичными, и она знала, что в последнее время он о многом думал. Поэтому она изменила мотив своих слов:

- Тебе понравится, если я пойду к тебе и помогу тебе помыться? Я была бы счастлива, если бы ты позволил мне обнять тебя.

Объём, окружающий нижнюю часть груди силуэта, казалось, смещался более активно; а «хвост» двигался более осторожно. Но тяжёлый голос Уилбура сказал:

- Как бы я ни хотел, я боюсь, что ты будешь очень встревожена, увидев меня полностью обнажённым. Ты уже знаешь, что меня можно сильно отличать от парней, к которым ты привыкла...

- Уилбур! - она воскликнула. - Я не хочу их ни капли!

- Но, знаешь, у меня возникла одна идея...

***

Эмоции разрывали жизненную силу Уилбура, как человека, чьи руки были привязаны к противоборствующим лошадям. Радость Уилбура от того, что ему сообщили о его важности для Сэри, чуть не заставила его упасть в обморок от ликующих слёз. В её голосе не было ничего от лукавого, совсем ничего, в то время как другая потусторонняя способность Уилбура позволяла ему с некоторой точностью определять, когда кто-то говорит неправду. Тем не менее, влияние его радости почти сразу же вытеснилось захватывающим страхом.

«То, что Сэри хочет прямо сейчас...» - он посмотрел на свой пенис, который оставался пустой оболочкой.

Даже особь, столь сильно отклонившаяся от человечества, как Уилбур, не могла успешно вступить в половую связь с такой скоростью, чтобы он мог мгновенно восстановиться.

«Чёрт возьми, все эти грёбаные трахи, которыми мы занимались, сделали меня неполноценным, как собаку с отрезанным хвостом».

Другими словами, сейчас сношение с ней стало невозможным. Однако он сразу вспомнил её кажущийся экстаз, когда в тот день на мосту он прикасался к её интимным местам своим языком. Он подумывал повторить этот жест, но затем ему в голову пришла более разнообразная возможность...

- Уилбур? - настаивала она. - Что это за идея?

Занавеска, конечно, всё ещё не позволяла ей взглянуть на него, но ему нужно было отказаться от этой вуали.

- Хорошо, - сказал он, - что тебе нужно сделать сначала, так это задёрнуть все занавески на окошках.

Её возбуждённые движения были легки и быстры, когда она выполнила инструкции и вернулась к койке.

- Я сделала это. Что теперь?

- Теперь? Ну, просто подожди секунду, - а затем он полностью погасил фитиль масляной лампы.

Темнота заполнила комнату.

- Что ты видишь? - спросил он.

- Ничего, конечно же! Между закрытыми занавесками и погашённой лампой, здесь темнее, чём на дне кроличьей норы!

- Хорошо, - пробормотал Уилбур.

Затем, полностью обнажённый, он вышел из-за занавески и начал приближаться к койке.

- Уилбур?

- Всё хорошо, дорогая. Я иду...

- Будь осторожен, не упади! Как ты видишь?

- Я в порядке, Сэри, - заверил он в том, что может видеть, даже в такой мрачности.

Было бы уместно упомянуть, что глаза на лице Уилбура были в основном такими же нормальными, как и у типичных мужчин; и с ними он действительно почти ничего не видел. И всё же отцовская сторона его генетической наследственности одарила его не только двумя глазами на лице, но и...

...ещё двумя глазами на его бёдрах.

В «Аль-Азифе» Хазреда они были описаны как «вспомогательные глазные органы». Они выглядели так же, как человеческие глаза?

Ответом на это будет несомненное «нет».

Бахрома из ресничек, окружающих каждый глаз, не имела ничего общего с человеческими ресницами. Вместо этого эти защитные, похожие на волосы пряди были подвижными, зеленовато-жёлтого цвета и содержали побочные сенсорные нервы. Каждый глаз также имел в передней части бугорок из розовой пористой брыжеечной ткани, которая существовала совсем не так, как типичная глазница. Глаза были овальными, а не сферическими, и были чёрными, а не белыми, с небольшим отверстием, достаточным для зрачка и радужной оболочки. Когда они были открыты таким образом, Уилбур мог ясно видеть сквозь полную темноту, густой туман, проливной дождь и снег; действительно, он даже мог видеть сквозь определённые твёрдые препятствия, такие как одежда, деревянные панели и не слишком плотный листовой металл.

И только сейчас он мог во всех подробностях и с большим энтузиазмом видеть Сэри, которая ожидала его на койке, её обнажённое тело съёживалось от него, её груди почти пульсировали, а безумие предвкушения сжимало её соски. Она съёжилась ещё больше, сдерживаясь, но не смогла противостоять импульсу стимулировать вагину вручную.

- Ой, Уилбур, - раздался её текучий, похожий на жидкость шёпот, - всё, чем я живу в последнее время, - это ты...

Уилбур шагнул вперёд, его щупальца дрожали, а хоботок приподнялся и качнулся.

- Да здравствую я, - ответил его собственный шёпот, а затем он осторожно наклонился, зрительно обожая её тело своими рудиментарными глазами. - Я собираюсь заняться с тобой любовью, но это будет не так, как ты ожидаешь.

- Да, пожалуйста, Уилбур! Не стой, давай, я хочу почувствовать тебя...

Как уже упоминалось выше, область тела Уилбура, которую при сопоставлении с человеческим, можно было бы идентифицировать как его «грудную клетку» или верхнюю часть живота / нижнюю часть груди, выросла ровно с двадцатью бескостными придатками. Морфологически они были похожи, скажем, на обычных садовых змей: каждая имела длину в ярд (хотя было возможно дальнейшее расширение) и ширину в полдюйма. У каждого также был конец, похожий на головоногую «присоску», совмещённый со ртом, и был обрамлён выступающими клыками, сопоставимыми по ширине с рыбьими костями, но по силе намного превосходящими любой металлический элемент в известной Периодической Таблице. От этих примеров зубного ряда Уилбур мысленно приказал себе полностью отказаться. Дополнительное упоминание, однако, таково: только восемнадцать щупалец Уилбура были такими, как описано. На каждой стороне его грудной клетки было по одному бóльшему и совсем отличающемуся от других щупальцу. Дед Уилбура называл их «доминирующими» щупальцами, в то время как в переводе «Некрономикона» Вормиусом они упоминались как «старшие щупальца».

Это была пара тех органов, которых разум Уилбура вызвал к действию.

Он держал их медленно и