Борт 618 - Андрей Ливадный

«Элгор». Эти сигареты курил Сэм…

Ее вдруг начала душить нестерпимая обида, усугубленная к тому же острым чувством вины.

Она представила Сэма, который сейчас наверняка выслушивает вернувшегося на своих двоих Лайта. Лайт, вероятно, оправдывается, прижимая к распухшей коже на виске маленький пакетик со льдом…

Дура… Чертова дура…

Непрошеная слеза горячим зигзагом скользнула по щеке, а ветер, ворвавшийся в салон через опущенное стекло, почти мгновенно высушил ее след.

Не все люди вокруг такие негодяи, как тебе кажется… — всплыли б ее памяти слова Кригана. Лиза понимала, что запуталась в своих чувствах, но теперь ей должно было стать все равно. Черта невозвращения уже пройдена. Запоздалое понимание того, что Сэм оказался намного сложнее, тоньше того примитивного ярлыка, который мысленно прилепила ему Лиза, уже ничего не меняло в сиюминутном раскладе сил и чувств.

Наступало обыкновенное бессилие, когда кажется, что обстоятельства сломили тебя и теперь остается лишь опустить руки и отдаться черному водовороту неподконтрольных событий…

Может быть, вернуться к Сэму?.. Рассказать ему все?.. Ведь действительно, он не мог не знать, что я искусственное создание… Он знал это, но все равно вытащил меня, разговаривал со мной, делился откровением, любил той ночью…

Только теперь, замкнув круг внутреннего психологического ада, Лиза поняла, почему он делал это. Сэм был и оставался загадкой, но в этом Лиза поняла его.

Юноша, чьи чувства воспитывались в мире нереального…

Лиза вдруг вспомнила ту женщину-дройда, которая так поразила ее при первом посещении «Старого Железа», и с убийственной для себя ясностью поняла, что Сэм, вероятно, был единственным человеком на планете, а быть может, и во всех обитаемых мирах, кто действительно мог полюбить ее такой, какова она есть…

Он сам был оттуда — из мира чистых грез и холодных машин.

Его не могли шокировать открывшиеся в ее ране сервоприводы. Он был способен сострадать не только людям, но и их подобиям, вот что она упустила в Сэме…

Расстроенная и раздавленная, Лиза свернула с трассы на неприметный проселок, который, серым языком гравийного покрытия сползал в лес.

Проехав несколько километров, она остановилась на этой поляне, и вот теперь, запрокинув голову, смотрела на чернеющий фронт грозы, безуспешно пытаясь остановить жгучие непрошеные слезы.

Так горько было на душе… Так горько, что забывалась даже собственная нечеловечность, потому что ее чувства остались при ней… Никто не мог отнять у Лизы ни этой горечи, ни слез… Они принадлежали ей, в них не было ничего от навязанной воли Генератора Мозговых Импульсов.

Она хотела одного — вспомнить. Вспомнить, кем была до той поры, когда однажды очнулась от своего небытия в несвежей Сережиной постели…

Гроза надвигалась. Свинцовые облака уже укрыли горизонт, слизнув своей чернью краски заката, и первые крупные капли ударили в пыльное лобовое, стекло машины, разлетаясь по нему редкими брызгами-звездочками.

Дождь…

Сознание вдруг крутанулось в черном омуте неожиданных воспоминаний и…

…

Это был дождь…

Крупный, проливной дождь, который хлестал косыми струями, вспенивая лужи.

— Первый, пошел! — Сквозь треск помех несущей частоты, на которую вторглась гроза, голос взводного казался чужым, злым и далеким.

Лиза вскочила с раскисшей земли, по которой бежали мутные потоки воды, и рванулась к ближайшему обветшалому зданию, возвышавшемуся на краю поселка унылой серой массой.

Вода рушилась с хмурых небес, крупные капли с отчетливым звуком барабанили по бронепластинам скафандра, стекали по забралу гермошлема змеящимися струйками… Видимость была отвратительной, а термальная оптика, которая каждые десять секунд автоматически включалась ровно на один миг, дела па мир вокруг еще более зловещим и таинственным, высвечивая на фоне зеленоватой мути яркие тепловые контуры зданий.

Внешние микрофоны передавали чавканье раскисшей от дождя почвы, монотонный шум дождя да тонкое подвывание сервоприводов скафандра, которые помогали мускулам, позволяя бойцу бежать, несмотря на два центнера навешанной на него брони и экипировки.

Рывком преодолев сто метров, Лиза резко присела.

Угол здания закрывал от нее улицу. Материал стены покрывали змеистые трещины. На земле валялись куски пластиковой черепицы.

Она прижалась к стене, медленно выдвигая из-за угла ствол своей импульсной винтовки.

Прицел, закрепленный поверх электромагнитного компенсатора оружия, был соединен со скафандром тонким оптико-волоконным кабелем.

Умная это вещь — «ИМ-12». Лиза чуть повела стволом из стороны в сторону. Панорама пустынной улицы, спроецированная на забрало ее гермошлема, послушно проплыла перед глазами.

— Первый на позиции… — доложила она спустя несколько секунд, когда дыхание немного успокоилось после быстрого бега. — Все чисто!..

— Второй, пошел!

Сбоку из грязи поднялась бронированная фигура и, чуть покачиваясь, побежала вперед, в разлом улицы, пересекая ее наискось, от устья к выбитой витрине универсального магазина, где порывистый ветер трепал серую, вылинявшую на солнце завесу, чудом сохранившуюся с той поры, как люди навсегда покинули здание.

Продолжая наблюдать за улицей, Лиза коснулась языком сенсорной кнопки, расположенной в нижней части забрала, и коммуникатор послушно включил резервный канал связи.

Тишина… Гробовая тишина в эфире, там, где должны были присутствовать позывные базового корабля.

Оставалось надеяться, что во всем виновата гроза.

Гром в небесах ворочался раскатисто, басовито, и в унисон его рокоту волнами накатывали помехи.

Фигура Позднякова скрылась в проеме выбитой витрины.

Ветер мел по улице косые струи дождя, и казалось, что это делается специально, нарочно. За мутной пеленой плавали контуры зданий, прихотливо показывая свои фрагменты: Лизе был виден то участок стены метрах в двадцати от нее, то блестящая от воды крытая щербатой черепицей крыша того же здания, а то просто смутные провалы выбитых окон.

Похоже, что все вымерли. Колония была покинута, и случилось это, судя по некоторым признакам, не так давно. Возможно, каких-то полвека назад.

Она оставалась на той же позиции, пропустив мимо себя уже десять серых, мокрых от дождя бронированных фигур.

Взвод двигался медленно, тягуче. Капитан осторожничал, и правильно делал. Внезапная потеря связи с базовым кораблем высадки заставит нервничать кого угодно.

— Первый… Вперед сто!..

Приказ, как его ни ждешь, всегда почему-то приходит внезапно. Вот и сейчас она вздрогнула, услышав свой позывной, а ноги уже пружинисто выпрямились, выбрасывая тело из-за угла, и темный, потрескавшийся стеклобетон уличного покрытия сам собой летел под ноги в такт размашистым тяжелым шагам бронированной фигуры.