Заговор Арбеллы Стюарт - Александра Уолш

«Это граф Аремберг. У него много знакомых при испанском дворе, людей, которые предлагают помощь нашему делу…»

«Разумно ли доверять испанцам?» — спросила Арбелла, не в силах удержаться от того, чтобы не перебить, когда слова Генри прорезались в ее переполненном мыслях.

«Мы так считаем», - продолжил Генри. «Оказавшись на иберийском побережье, я свяжусь с нашим испанским посредником, который обеспечит финансирование. Когда деньги будут на месте, я вернусь в Англию через Джерси, где сэр Уолтер Роли является губернатором. Он будет прятать средства до тех пор, пока мы не сможем заручиться нашими верными сторонниками — теми, кто желает видеть свою законную королеву коронованной».

«И сэр Уолтер согласился с этим планом?» Спросила Арбелла. «Это обсуждалось раньше, но он не давал своего согласия».

«Он согласен, моя дорогая», - сказала Бесс. «Уолтер не впечатлен новым режимом. В знак своей лояльности он пожелал, чтобы я подарил вам этот испанский дублон. Это близнец того, что он подарил тебе, когда ты был ребенком, во время твоего первого визита ко двору королевы Елизаветы.»

Позволив Бесс положить золотую монету ей на ладонь, Арбелла обдумала жест и милостиво кивнула. Она много раз сталкивалась с сэром Уолтером Рейли, обычно находя его дерзким, высокомерным и корыстолюбивым. Однако королева Елизавета всегда прощала ему многочисленные оплошности, которые усугубляли его высокомерное чванство. К сожалению, благосклонность королевы исказила истинное представление Роли о его популярности и способностях. Теперь, лишившись королевской защиты, он страдал от гнева Роберта Сесила и находил правление короля Джеймса крайне некомфортным.

Единственный раз, когда Арбелла помнила, как Уолтер вел себя самоотверженно, был, когда в детстве она была напугана ревом одного из львов в зверинце Лондонского Тауэра. Рыдающий от страха и неспособный найти ее бабушку, сэр Уолтер пришел ей на помощь, заключил ее в свои объятия и успокоил золотой монетой. Теперь он принадлежал Энни, которая всегда находила это увлекательным.

«Что случилось с вашим мужем?» — спросила Арбелла.

«Его лишили должности капитана гвардии», - ответила Бесс.

«Это действительно оскорбительно», - сказала Арбелла. «Кто заменил его?»

«Титул был присвоен Томасу Эрскину, двоюродному брату графа Мара, еще одному доверенному лицу Сесила», - ответила Бесс. «Он также потерял монополию на продажу вина, которая была нашим основным источником дохода. Без этого контракта его кредит рухнул, и нам грозит банкротство».

«Ты все же не проиграешь, брат», - задумчиво произнес Джордж, его глаза сузились, когда он посмотрел на Генри, и в его тоне послышался намек на злобу. «Я полагаю, монополия перешла к Чарльзу Говарду, графу Ноттингему — вашему тестю».

«То, что мой тесть решает делать со своими деньгами, нас не касается», - отмахнулся Генри, его гнев вспыхнул. «Мы с Фрэнсис не полагаемся на его благотворительность; у меня достаточно денег, чтобы содержать свою семью».

«Бесс, это правда, что вам с Уолтером было приказано покинуть Дарем-Корт?» — спросила Лиззи, успокаивающе положив руку на плечо мужа и покачав головой, успокаивая его вспыльчивый нрав.

«Это чудовищное оскорбление», - сказал Генри. «Ты прожила там 20 лет, Бесс. Часть меня хочет обвинить Роберта Сесила, но это кажется ему слишком мелочным. Возможно, они с Уолтером и спорили, но это требование не его рук дело. Он мог лишить Уолтера винной монополии, потому что мы все знаем, что он злоупотреблял своим положением, но Сесил никогда бы не сделал семью Уолтера бездомной».

«У нас есть замок Шерборн в Дорсете», - сказала Бесс.

«Но никакой лондонской резиденции», - вставил Маркхэм.

«Уолтер пересмотрел свою лояльность и понимает, что она принадлежит человеку, которого он считает истинным монархом», - закончила Бесс.

«И что потом, Генри?» Спросил Маркхэм. Арбелла наблюдала, как он бросал кубик и передвигал свои фишки по доске. «На испанские деньги в Джерси с Уолтером?»

«Мы собираем армию, штурмуем Вестминстер и ясно даем понять Джеймсу Стюарту, что ему здесь не рады. В обязанности Сесила не входило выдвигать себя на роль делателя королей, когда были другие, более достойные кандидаты.»

Закрыв глаза, пока она усваивала информацию, лежащую перед ней, Арбелла почувствовала, как ее охватили одновременно удивление и ужас. Носить корону было ее желанием — это было ее мечтой с тех пор, как она смогла осознать свое место в наследовании. Именно это заставило ее запомнить генеалогические древа всех благородных линий, бесконечно разыскивая других, которые могли бы иметь преимущественные права на ее собственные. Ее двоюродный брат Джеймс всегда был тем, кто преграждал ей путь. Генри Брук был убежден, что она должна стать королевой, и идея действительно была головокружительной.

«Какова была бы моя роль в этом?» — спросила она.

«В настоящее время никаких, миледи», - сказал Генри. «Вы должны держаться подальше от заговора, тогда, если нас предадут, что всегда возможно, вы в безопасном положении, чтобы отрицать все, что известно о наших усилиях. Что бы с нами ни случилось, нашим приоритетом всегда является ваша безопасность и продолжение рода Тюдоров через ваших наследников. Вы последний из Тюдоров, и именно ваша кровь должна быть на троне. После вас следующим королем Генрихом будет ваш сын».

«Очень хорошо, барон Кобэм», - сказала она после паузы, используя его официальный титул, чтобы показать свою серьезность и веру в его план. «Вы можете продолжать следовать этому плану; однако я не изложу ничего компрометирующего на бумаге и, если заговор будет раскрыт, буду отрицать любое соучастие».

«Конечно, ваше величество», - ответил он. «Наше намерение — обеспечить вашу безопасность, что бы с нами ни случилось».

Подавленная важностью разговора, Арбелла поднялась, подзывая Бриджит и Энн. Она вышла из комнаты, но когда она пересекала коридор к своим покоям, ее щеки горели от волнения, а сердце билось от радости.

Трон, возможно, пока принадлежит Джеймсу, подумала она, входя в свои покои, но он все еще может принадлежать мне.

Погода не щадит горя, подумала Пердита, застегивая молнию на своем черном платье. Когда она почувствовала, что небо должно быть серым, а дождь — под стать их слезам, это был прекрасный летний солнечный день без единого облачка, омрачающего бесконечную синеву. Сунув ноги в черные сандалии, Пердита проглотила свою печаль, решив быть сильной ради Пайпер и родителей Джереми. Бросив последний взгляд в зеркало, чтобы проверить свой мрачный вид, она взяла свою изящную черную сумочку и вошла в старый номер своей бабушки. Пайпер уже ждала, ее лицо было белым, волосы облаком рыжих локонов ниспадали каскадом на плечи. Джереми всегда был очарован яркими волосами Пайпер, и она оставила их распущенными в его честь.