Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II - Коллектив авторов

временем посторонним людям хвалил почтение, отдаваемое ему всякий день зятем его Ислямом (Баранщиковым).

Служба янычар состоит в том, чтоб ходить им на стражу во дворец султанский, и он хаживал и стаивал на часах у ворот с прочими янычарами понедельно, имея у себя изрядное платье, купленное из собранных денег 200 левков, два пистолета и кинжал; все янычары не имеют в Стамбуле другого вооружения. Он, служа янычаром более десяти месяцев, не был ни ружьем, ни на сабле, ниже стрелять из пистолетов обучаем. Однажды во время своей стражи видел в части дворца, или сераля, выставленную на показание народу в 1784 году одного преступника голову на серебряном блюде, украшенную разными цветами и листьями; ему сказывали, что та голова Натолийского[131] паши и привезена в Стамбул из Анатолии, набитая разными ароматами, и что должно оной простоять на том месте целую неделю, дабы ее народ весь видел: тут прибит был на столбе каменном указ султанский, изъясняющяй преступление его, и стечение народа к сей голове приводило его, Баранщикова, в крайнее удивление и содрогание.

Служа янычаром и ходя на стражу во дворец, нередко он видал, а особливо по пятницам, самого султана и великолепные его выезды верхом на коне в соборную мечеть, именуемую по-турецки Ая София[132] которая была прежде христианская греческая церковь и именовалась София, или Премудрость Божия. Великолепие султана и окружающих его особу 120 чиновников, блистающих драгоценными каменьями и золотом, не может он совершенно пересказать, а только удивляясь по простодушию своему, говорит, что неоцененное сокровище на всех их сияет. Мечеть Ая София от дворца не более 150 саженей. Шествие султана продолжается с великою тишиною более часа до оной мечети, где молятся он не более получаса, а иногда и меньше.

Однажды послан был Баранщиков с другими янычарами в Дарданеллы для затопления двух военных кораблей, кои, нагрузя каменьямя, затопили нарочно, чтобы пресечь путь иностранным кораблям, не знающим и не бравшим турецкого лоцмана.

В Константинополе весьма строга управа благочиния, или полиция, сколько ему заметить случилось; ибо он, увидя, что у одного хлебника на правой руке нет трех пальцев, спросил его, какая бы тому причина? отчего он и какою болезнию оных лишился? Хлебник сказал ему на то: ”Конечно, ты иностранец и живешь недавно в Стамбуле, хотя ты и янычар; у меня три пальца отрезаны, — продолжал он, — в разные времена за то, что турецкие законы повелевают так: ежели нет против положенного весу хотя в одном хлебе 10 драхм[133], то лишат одного пальца посланные для наблюдения приставы, с коими ходит и палач, который отрезывает пальцы без всякого судебною приговора, говоря, что руки и пальцы виноваты; за З же, 4, 5, 7, 8 и 9 драхм наказывают по пятам палками”; все сие противное человечеству приводило его, Баранщикова, в содрогание; он напоследок и сам видал, что такие чиновники в разных частях города Константинополя ходят и подсылают потаенных людей покупать или хлеба, иди мяса, или кофия, или чего-нибудь другого, и лишь бы продавец кого-нибудь обвесил десятью драхмами, то, пришедши, сии чиновники, изобличив его в том совершенно, велят палачу отрезывать палец, а буде меньше, то бьют по пятам палками. В Константинополе ничего из съестных припасов без весу не продается, например: хлеб в зернах, пшено сарацынское, мясо, масло коровье, виноград и другие плоды, даже и дрова на варение пищи продаются весом, там не знают ни хлебным, ни другим жидким телам меры, кроме весу.

Любезное отечество Россия, вера христианская, внутреннее и наружное самого себя чувствование, воспоминание жены и троих сирых детей в Нижнем Новгороде, к тому еще и то, что принужденно он должен был исполнять Магометов закон под строгим присмотром и наказанием, ежечасно приближающимся, также и образ жизни и нраов российских, несходных с турецкими, повергнули его наконец, Баранщикова, в крайнюю печаль и смущение. Благочестие христианское твердило в совести его раскаяние, что он впал по нещастным своим приключениям в магометанскую веру. В мечетях их нет никакого изображения, чтоб приводить на память благость Божию и удивляться, но только повешены по обеим сторонам небольшие хрустальные лампады, в коих горит масло, чтобы всякому, пришедшему молиться, видно было: пришед в мечеть, всякий должен пасть на колени; он же, как был янычар, то нередко хаживал в сию соборную Ая София мечеть для отвращения от себя мусульманов подозрения.

В отделенном от Константинополя городе Галате унидел он, Баранщиков, нечаянно приехавшего из Санкт-Петеобурга курьера, которого он упросил, рассказав ему все свои нещастия, объявить ему почтовую дорогу, чрез какие рода Оттоманской Порты они ездят. Курьер тот, сожалея о нем, рассказал всю дорогу до самой российской границы и как ему в пути должно поступать или обходиться с разными жителями, как-то: турками, греками, молдаванами и прочими.

Приближалось время быть магометанскому великому посту, по турецкому названию рамазану, который продолжается чрез весь июль месяц. Приходский иман (поп) говорил ему тогда: «Ты скоро пойдешь на смотр к великому визирю и получишь за две трети жалованья 60 левков, тебе должно будет взять еще другую жену, а не довольно иметь одной Айшедуды; не так жить, как живут твои гяуры (то есть христиане, или неправоверные), имея по одной жене; ты можешь содержать из своего жалованья и двух жен; Гусман, твой приятель, научил тебя шить турецкие сапоги, я про то знаю, и ты сверх жалованья получишь очень немало, по крайней мере левка два в сутки, только не ленись работать, твое шитье сапогов многие похваляют, что шьешь ты крепко; женясь же на двух, будешь совершенный мусульман и подозрение на тебя в вере истребится вовсе; я подтверждаю тебе духовною моею властию весьма строго сие непременно исполнить».

Повелением имана умножилось более в нем, Баранщикове, презрение к магометанской вере, и он положил твердое намерение избегнуть всех ее сует: он действительно шил сапоги, научившись у Гусмана, и продавал по 5 и 6 левков, отчего получал изрядный доход, так что в одни сутки приходило ему за работу более левка, то есть 60 копеек; почему можно бы ему продолжать там свою жизнь без бедности и содержать двух и трех жен по примеру Гусмана; но всемогущий Творец устроил жизнь его инако.

Он сохранял два печатные пашпорта, данные ему в Америке и в Венеции. В первый раз оные пашпорты без него найдены были женою Айшедудою и осмотрены тестем Магометом, и когда он пришел домой, то спрашивали его Айшедуда и Магомет, отец