Одиссея варяжской Руси - Михаил Серяков

Весьма важен для нашего исследования и характер власти в варяжской Руси. Описывая современное ему положение дел, Гельмольд отмечал, что из всех полабских племен только живущие на Рюгене раны имеют «короля и знаменитейший храм». Из этого следует не только более низкий, по сравнению со светским правителем ранов, статус всех остальных славянских племенных князей во всем регионе, но и взаимосвязь этих исключительных для священного острова явлений. Рассказывая далее о принципе построения иерархии многочисленных западнославянских божеств, этот же писатель замечает, «что они от крови его (Святовита. — М.С.) происходят и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому богу богов»{372}. Вряд ли мы совершим большую ошибку, если спроецируем это и на соотношение западнославянских княжеских родов — каждый из них должен был быть тем знатнее, чем больше божественной крови текло в его жилах. Первый случай констатации неравенства этих родов между собой по данному признаку фиксируется весьма рано. Рассказывая о походе Карла Великого на велетов-волотов в 789 г., западные анналы выделяют среди предводителей этого союза племен Драговита, который «далеко превосходил всех царьков вильцев и знатностью рода, и авторитетом старости»{373}. Правитель Руси в саге о Тидреке Бернском Озантрикс, отказывая Аттиле в руке своей дочери, объясняет свой отказ тем, что «род его не так знатен, как были русские люди, наши родичи»{374}.

Источники отмечают весьма раннее существование княжеской власти у славян, живших на территории современной Германии. Уже при описании событий 631–632 гг. Фредегар упоминает «Дервана, князя (dux) народа сорбов»{375}. Что касается ободритов, то начиная с первого упоминания в анналах под 789 г. о них говорится как о союзе во главе с одним предводителем, в котором историки видят первого известного князя ободритов Вилчана. Затем на протяжении почти сорока лет этот племенной союз возглавляли Дражко, Славомир, Чедраг. С 30–40-х годов IX в. конфликт с западными соседями приводит их к войне с Восточно-Франкским королевством. После победы над ними Людовик Немецкий отдает их территорию под власть князей, то есть ликвидирует единую ободритскую власть. Несмотря на это, с 858 г. ободриты вновь выступают как единое целое и с 876 г. вновь восстанавливают свою независимость. Столица ободритов Рерик была, как отмечают исследователи, обширным и хорошо укрепленным градом уже в VII в.{376} Следует отметить, что дворцы княжеской и феодальной аристократии фиксируются археологически в VII–VHI вв. лишь в двух регионах славянского мира — в Моравии и землях эльбских славян{377}, что несомненно свидетельствует об опережающем развитии социальных отношений именно в данных землях. Показательно, что другим названием столицы ререгов был Велиград (из слав, велий — «большой» и град — «город, укрепление»), под которым он упоминается в 973 г. в письменных источниках, а в 1000 г. уже фигурирует в них как верхненемецкая калька прежнего славянского названия Michelenburg (нем. michel, «большой» и burg, «укрепление, город»){378}. Следует отметить, что государственность зародилась у ободритов весьма рано. В.Д. Королкж датирует этот процесс VII в., Г. Булин — концом VDI в.{379}, по наиболее осторожным оценкам В.К. Ронина и Б.Н. Флори, в начале IX в. и у ободритов, и у вильцев засвидетельствованы княжеские династии. Показательно, что для описания власти ободритского князя каролингские анналисты используют термины, относящиеся обычно к королевской власти{380}. Хоть ободриты и вельцы-лютичи были непосредственными соседями, политическое устройство развивалось у них по совершенно различным путям: «Итак, у лютичей князья исчезли и правила община, а в ней властвовала знать. Напротив, у бодричей с течением времени исчезла община и правление сосредоточилось в руках князей… Зато государь получил у них (ободритов. — М.С.) гораздо большее значение, чем в других краях Славянского Поморья, и хотя народ называл его просто князем, что значило только “господин”, однако власть этого князя сравнивалась немцами с властью королевскою. Ему кланялись в ноги, у него была дружина, которая служила ему лично…»{381} С этим выводом А. Гильфердинга согласны и современные исследователи: «В отличие от сорбов и велетов при повествовании об ободритах в источниках IX–X вв. определенно говорится как о княжестве, а затем как о regnum»{382}. Ниже мы рассмотрим свидетельство Прокопия Кесарийского о варнах, одном из ободритских племен, которое уже в VI в. на короткий срок сумело распространить свое господство от Балтийского моря до Дуная. Данное обстоятельство показывает, что государственность у данного племенного союза имела весьма давние истоки. Именно эти давние истоки государственности, наличием которых ободриты выгодно отличались от своих соседей, во многом объясняют тот выбор, который сделала конфедерация четырех племен севера Руси, приглашая к себе на княжения представителя именно того рода, который обладал этими традициями.

Сохранившиеся источники позволяют констатировать, что рано возникшая ободритская правящая династия имела не только политические, но и религиозные основы. Как известно, в ряде западнославянских языков слово князь обозначает одновременно и священнослужителя, в языческое время жреца. Это показывает, что до принятия христианства глава племени совмещал в своих руках одновременно светскую и религиозную власть. Однако только у живших на территории современной Германии славян слово князь обозначало также и бога. Уже в «Магдебургских глоссах» XII в., в которых впервые в Германии письменно фиксируется слово knez, оно переводится как «(небесный) господь, бог» (knize-domine, knize boch nas), причем действительное наличие такого значения данного слова подтверждается в.-луж. выражением boh ton knjez{383}. В высшей степени показательно, что ни в одном другом славянском языке слово князь не имеет значение бог{384}. Данный чрезвычайно важный лингвистический факт показывает, что обожествление земных правителей имело место только у той части западных славян, которая жила на территории современной Германии. Это лингвистическое наблюдение помогает понять записанную Гельмольдом речь Никлота. Когда немецкий герцог начал побуждать зависимых от него славянских правителей принять христианство, князь ободритов выступил с неожиданным встречным предложением: «Бог, который на небесах, пусть будет твой бог, а ты будешь нашим богом, и нам этого достаточно. Ты его почитай, а мы тебя будем почитать»{385}. С учетом вышесказанного эти слова следует расценивать не как верноподданническую лесть, а как перенос на герцога традиционного представления ободритов о своих правителях. Упорная борьба Никлота с немцами, закончившаяся его гибелью, снимает с него подозрение в готовности из лести и низкопоклонства обожествлять своих поработителей. Указание Гельмольда на то, что герцог прервал ободритского князя бранью, также показывает, что он воспринял слова Никлота отнюдь не как верноподданническую лесть в свой адрес. В этом контексте весьма интересно и имя отца Рюрика. Наиболее близкие к описываемым событиям каролингские писатели дают латинизированную форму Godelaibus{386}, в Гюстровской оде 1716 г. оно дается в форме Godlaibum, а у С. Бухгольца он упоминается как Godlieb{387}. Судя по всему, все это является искаженным немецким словосочетанием «божье тело» (Gott — «бог», leib — «тело»). Весьма близко к этому словосочетанию имя познанского епископа Богутола, упомянутого под 1150 г., чешские средневековые имена Богуто и Богутех, не говоря уже о таких именах, образованных от слова бог, как Богислав, Боговид, Боговласть, Боговоля, Богорука, Богобуд, Богувласть, Богуволя, Богулик{388}. Все эти обстоятельства говорят о том, что в среде ободритских князей существовало представление о божественном происхождении своего рода. То, что в более поздних мекленбургских генеалогиях в качестве предка фигурирует Радегост, указывает, от какого именно бога вели свою родословную ободритские князья. Хоть в создававшихся уже в христианское время генеалогиях Радегост упоминается как король вандалов, однако там говорится и о его обожествлении. Сакральным статусом, судя по всему, впоследствии обладали и короли Рюгена. Когда во время одной битвы «двое славян бросились в лодку и искали спасения от неприятеля; за ними пустился в погоню Яромир, государь ранский, и пронзил одного из них копьем; другой обернулся и хотел отомстить за товарища; но увидав, что поднимает руку на райского царя, благоговейно отбросил копье в сторону и пал ниц»{389}. Как видим, даже угроза неминуемой смерти не могла заставить славянина преступить свой долг повиновения правителю ранов, носившего, судя по благоговейному поведению воина, не только политический, но и религиозный характер. К сожалению, генеалогия ранских правителей языческой эпохи нам неизвестна, однако вполне вероятно, что некоторые из них состояли в непосредственном родстве с предками мекленбургской династии. Выше уже говорилось о браке Олимара с королевой Рюгена Идой. Кроме того, уже после воевавшего с Римом Радегоста мекленбургские генеалогии отмечают как минимум трех правителей Рюгена из числа его потомков{390}.