Угольная крошка - Моника Кристенсен

– Шхеры и мели, – прочел штурман. – Непредсказуемые воды… плохо изучены. Харальд, ну скажи мне, вот как так случилось, что вокруг столицы на карту нанесли все до миллиметра, а здесь, на севере, где нам приходится в одиночку сражаться с силами природы, по большому счету ничего не исследовано вообще? А?

Рев ветра и скрежет льдин о корпус судна заставляли его повысить голос почти до крика.

У штурвала стоял матрос. Он щурился, вглядываясь вдаль, но не видел ничего, кроме снега в свете противотуманного фонаря. Внезапно штурвал ударил его в живот, зубы клацнули о верхнюю рукоятку. Траулер пару раз сильно дернулся и накренился на левый бок. Двигатель резко взвыл на холостом ходу. Затем погас свет.

– Капитан! – в испуге вскрикнул матрос и прижался к рулю.

Пол под его ногами неожиданно круто ушел вверх. Матрос безуспешно скользил деревянными башмаками по полу, пока один из них не слетел, и парень повис на руле, зацепившись за него коленом.

Капитана со штурманом отбросило к стене. Они кое-как встали на ноги и двинулись на четвереньках к передней стене рубки, где ухватились за одну из балок под иллюминаторами. Наружная дверь распахнулась и теперь хлопала на ветру. Книги, кружки и все прочее, что не было закреплено, каталось по полу и исчезало в дверном проеме.

– Вон бинокль твой улетел, – заметил штурман, не потерявший наблюдательности среди хаоса.

Но капитан не ответил. Он забрался повыше и уставился в темноту перед носом судна:

– Сдается мне, что мы, етить его налево, напоролись на мель.

Мало-помалу команда «Исхавстрола» стала понимать, что случилось. Судно и впрямь село на мель.

– Еще легко отделались, – сказал всегда оптимистично настроенный машинист, которому удалось завести вспомогательный двигатель. – Скорее всего, песчаная отмель. Что будем делать, капитан? Включим основной мотор и попробуем сняться?

Но капитану не впервой было садиться на мель:

– Нет, подождем пару часов, пока вода поднимется. И выльем из бака лишнее.

Он подмигнул машинисту. Подобные действия были строго запрещены. Но кто увидит их в этом рагнарёке льда и снега?

В нескольких морских милях к северу команда траулера «Эджёйа» всеми силами пыталась уйти от столкновения с айсбергом. У них не было времени на то, чтобы аккуратно лавировать, выискивая проходы. Льдины сталкивались и крутились, меняли направление и расходились, открывая полыньи, чтобы в следующее мгновение сомкнуться снова. Ледяной покров был совершенно непредсказуем, и траулер шел на пределе возможностей двигателя, стремясь уйти от преследований могучего исполина, который спокойно и величественно подплывал все ближе. Казалось, льды были для него всего лишь мелким мусором на водной глади.

Массы льда с грохотом врезались в борта судна. Крупные льдины с громким скрежетом царапали обшивку. Временами траулер намертво застревал, так что приходилось давать задний ход. Матрос, который по-прежнему стоял у руля, с опаской поглядывал на штурмана:

– Может, нам радар подключить? Что если нас вдруг зажмет и получим пробоину?

Но штурман только отвернулся и склонился над картой. В последние полчаса его ответ был одним и тем же: у них не было времени лавировать между льдинами. Айсберг шел по пятам слишком быстро. Подходить слишком близко к восточному берегу пролива они тоже не решались: там лежали печально известные шхеры у Больших островов.

Расстояние между айсбергом и траулером медленно, но верно сокращалось. Команда осторожно попыталась взять чуть западнее. Капитан открыл дверь рубки с подветренной стороны и попытался разглядеть «Поларйенту». Но не увидел ничего, кроме снежной круговерти. И тут удача, сопровождавшая траулер последний час, внезапно его покинула. Прямо у них перед носом из ниоткуда выплыл темный корабль-призрак. На нем не было ни единого огня.

Судно крутило и швыряло волнами. Оно подходило все ближе. Матрос икнул и выпустил штурвал. «Эджёйа» отклонилась от курса и столкнулась с высокой горой торосов по левому борту. От удара траулер повернуло, лязг металла почти оглушил капитана, который крикнул штурману:

– Нехило нас торкнуло. Беги вниз и глянь, нет ли пробоины.

В один прыжок он оказался у штурвала и взял управление на себя. Сощурившись, попытался рассмотреть какие-либо приметы встреченного траулера.

– Вызови «Девку» или «Исхавстрол», – крикнул он матросу. – Это, должен быть, кто-то из них.

Постепенно «Эджёйа» снова встала на курс и вырвалась из цепкой хватки торосов. Капитану удалось повернуть судно левым бортом к темному траулеру. Из радиорубки донесся голос матроса, которому удалось выйти на связь:

– «Девка», это вы болтаетесь у нас перед носом?

– Да, мы, а ты кого, мать его, ждал? «Марию Селесту» что ли? Передай Оддеманну, что нам нужен буксир из пролива. У нас лед попал в гидрофор и двигатель заглох. Дело поправимое, надо только выбраться отсюда.

В рубку зашел штурман. Лицо его было бледным:

– Одну из переборок порядком помяло. Оторвало несколько заклепок. Но, если ничего подобного больше не повторится, до Тромсё дотянем.

Буря кончилась так же внезапно, как и началась. Сразу после с севера пришла ясная морозная погода. Месяц осколком стекла висел над горой Хекла. Сугробы, которые намело вокруг шведской исследовательской станции, переливались в лунном свете. У станционного домика ветром сорвало полкрыши. Пол когда-то уютной столовой покрылся узкими наметами снега. Буржуйка погасла много часов назад.

Пятеро прилетевших на вертолете сбились в дальнем углу комнаты, подальше от снега. Они лежали, завернувшись в спальные мешки, прямо в куртках и теплых комбинезонах. Первым проснулся механик. Он смел снег с остальных и помог им выбраться из спальников. Но Эрик Хансейд, который лежал с краю, совсем окоченел и ослаб, так что его с трудом удалось растолкать.

– У меня не выходит разжечь печь, – вполголоса сообщил ученый Бергерюду, который вошел в домик, топая ногами и отряхивая с себя снег. – А нам бы нужно вон того товарища согреть. Как думаете, вы сможете завести вертолет, когда мы его откопаем? Нам надо возвращаться в Лонгиер.

– Должно получиться. Но придется лететь без связи со Шпицбергенским радио. Сломалось гнездо антенны. Именно поэтому нам вчера не удалось выйти на связь. Если по пути что-то случится, никто не будет знать, где нас искать. Но у нас, конечно, есть АРБ[8]. На крайний случай.

Они обернулись и посмотрели на товарищей, собиравших снаряжение. Офицер полиции по-прежнему сидел, завернутый в спальник, бездумно уставившись в пространство.

– Лучше ничего не говорить остальным, – сказал Бергерюд. – Здесь мы все равно не сможем ничего починить. Не стоит их пугать.

Кристиан и Ларс Уве не давали друг другу заснуть во время бури. Они по очереди вылезали из спальников и выгребали снег из укромного уголка, который они соорудили из саней позади снегоходов. У Ларса Уве онемели пальцы: он вынул руки из рукавов и спрятал их под мышками. У Кристиана отчаянно ныла нога, но он не решался снять сапог, чтобы растереть замерзшие пальцы. Он пытался абстрагироваться от боли, размышляя о том, мог ли Стейнар заложить их губернатору.