Разбой в крови у нас - Сергей Зверев

Разбойник упал как подкошенный на середине дороги. Кажется, пуля на этот раз пробила голову. Студент, судя по всему, был прекрасным стрелком, возможно, и охотником.

Снова настала тишина, в которой различалось лишь отдаленное птичье пение и кваканье жаб.

Захар не мог осмотреть или ощупать свою руку, но чувствовал, что кровь продолжает течь из пулевой раны. Если это продлится достаточно долго, а кровь не остановится, то он может потерять сознание. Однако единственное, что посмел сделать ямщик, это повернуть немного голову, чтобы видеть все расположенное перед ним открытое пространство.

Ему показалось, что кусты, в которых, по его подсчетам, сейчас должен был остаться один разбойник, качнулись и снова замерли. Последний лиходей задумал какую-то хитрость, но какую? И заметил ли это мимолетное движение Митрофан?

Солнце уже встало, и потому студент находился не в самой выгодной позиции. Если разбойнику удастся незаметно обойти его справа, то Митрофану придется смотреть на солнце, а прицелиться так будет сложнее, да и разглядеть подбирающегося врага непросто…

С катера снова раздались выкрики и несколько выстрелов в воздух – разбойники теряли терпение, и из их криков, в основном состоящих из ругательств, Захар понял, что они готовы через несколько минут заводить мотор. Восход послужил им последней каплей – ожидать дальше они опасались. Ведь пароход уже должен был прибыть на какую-нибудь крупную станцию, и оттуда по телеграфу сообщение о нападении мгновенно достигло бы Казани и Перми. Если не казачий корпус, то уж отряд полиции в Пьяный бор непременно направят.

Захар не знал, на что решиться: то ли обнаружить себя и крикнуть студенту, чтобы остерегался выстрелов справа, то ли тихо лежать и напасть на врага, когда тот не будет ожидать… Пока он размышлял, разбойник действовал. Не успел ямщик прийти к какому-либо решению, как раздался выстрел.

Как бандиту удалось что-то рассмотреть за густой завесой ракитника, оставалось непонятно, но Захар отчетливо услышал глухой звук падения и хруст ломающихся веток. Студент свалился где-то за кустами, и если еще был жив, то совсем ненадолго, так как подстреливший его лиходей терять времени не будет…

Однако на поляне настала мертвая тишина. Ни студент, ни разбойник не подавали никаких признаков жизни, это заставило Захара оставаться на месте, пока не станет ясно, что происходит. Бандиту нужно спешить, и он не сможет ждать долго – на катере уже заводят мотор. А как только он приблизится к молодому человеку, тот воспользуется преимуществом неожиданности и легко с ним справится…

Все эти удобные построения были разрушены неожиданным появлением паломника, позаимствовавшего у кого-то из разбойников старый, но сухой китель. Григорий показался на краю поляны, видимо привлеченный выстрелами. В его руках ямщик заметил какую-то еще темную одежду, прихваченную для остальных. С первого взгляда увидев распростертого за мертвым бандитом Захара, крестьянин позабыл об осторожности.

Он уронил на землю припасенную одежду и сделал несколько быстрых шагов по поляне. Захар не выдержал и, плюнув на свою маскировку, заорал ему:

– Стой!

Но было уже поздно. Скрытый кустами разбойник не промахнулся по подставившейся под пули цели. Григория отбросило на шаг назад, и он завалился на опрокинутую лодку. Уже окончательно обнаруживший себя Захар кинулся к падающему. Однако из-за слишком резкого подъема и потери крови голова немного закружилась, и Захар, вместо того чтобы подхватить, сам упал на колени перед своим спутником.

Когда же кусты перестали плыть перед глазами, он с изумлением увидел, что Григорий трясет лохматой головой и хлопает глазами.

– Ты… Ты живой?! – не веря своим глазам, зачем-то спросил молодой человек.

Распутин не отвечал, а обводил взглядом окрестные кусты в поисках того места, откуда стреляли. Помог клацающий звук перезаряжаемого ружья. Захар успел заметить, что в серых глазах паломника полыхнуло что-то, очень похожее на ярость.

В несколько прыжков он преодолел расстояние, отделяющее его от разбойника, и, не обращая внимания на ветки, вломился в заросли. Захар, зажимая рукой кровоточащее плечо, как мог быстро поплелся следом.

Выстрелить лиходей не успел и сейчас боролся с Григорием за свое ружье, которое тот пытался вырвать из его рук. Разбойник был крупным мужчиной, коренастым и грузным, но, несмотря на явное преимущество в весе, он постепенно уступал натиску паломника, в силе которого ямщику уже приходилось убедиться.

Наконец Григорий вырвал из рук противника оружие и мощным размахом обрушил ружье на ствол ближайшего хиленького деревца.

– В безоружных стреляешь? – прошипел он в сторону противника.

Деревянная часть ружья хрустнула, и что-то отлетело в сторону.

Воспользовавшись тем, что крестьянин на мгновение отвлекся от него, разбойник нагнулся и сунул руку в голенище сапога, но вынуть спрятанный там нож не успел. Реакция Григория была мгновенной. Он выпустил обломки бесполезного ружья и обрушил на челюсть противника свой увесистый кулак.

Разбойник медленно осел, глаза его закатились, а с нижней губы потекла тоненькая струйка крови.

– Нокаут! – констатировал кто-то хриплым незнакомым голосом.

Захар испуганно обернулся. За его спиной стоял незаметно подобравшийся Митрофан. Выглядел он ужасно – белое до зелени лицо, по левой стороне физиономии текла кровь из раны на голове, которую он зажимал рукой. На ногах студент, похоже, держался не слишком уверенно, потому поспешил, пошатываясь, к ближайшему древесному стволу.

– И ты живой?! Да еще и бегаешь! – не удержался от вскрика Захар.

– А ты бы предпочел, чтобы я не шевелился? – как обычно съехидничал Митрофан. – Сантиметром правее – так бы и было. А сейчас меня просто сильно оглушило – до сих пор шатает и дурно…

– А тебя-то почто пули не берут? – повернулся к Григорию ямщик, слишком довольный, чтобы обижаться на студента. – Заговоренный, что ли?

В глазах паломника еще прыгали нехорошие искорки, но ответил он довольно спокойно:

– Что болтаешь! Это все разбойничье добро меня спасло!

С этими словами Распутин продемонстрировал Захару верхнюю полу позаимствованного им у лиходеев кителя. С внутренней стороны там был пришит карман, в котором оказались всякие безделушки, явно прихваченные владельцем кителя на пароходе. Пулю остановила слегка погнувшаяся от удара пустая посеребренная рамка от фотографии. На груди Григория расплывался синяк – весь вред, который смогла причинить ему метко пущенная пуля.

– Уплывают, – прохрипел прислушивавшийся к тарахтению катера Митрофан. Он сполз на землю под деревом, и, судя по внешнему виду, самочувствие его не улучшалось.

– Пусть их, – устало отмахнулся Григорий. – Им сейчас первая забота – убраться подальше да успеть добычу поделить – не до нас. А ну, дай посмотрю!

Паломник наклонился над медленно моргающим и каким-то потерянным Митрофаном и отвел в сторону его руку. Среди слипшихся окровавленных волос Захар ничего не рассмотрел. Судя по всему, пуля просто оцарапала череп и слегка контузила студента, отчего ему и было дурно.