Какая еще любовь? - Кейси Майклз

— О… — выдохнула Молли, глядя, как он стоит возле нее на коленях, освещенный солнцем, и любуется ею, ласкает ее, изучает ее. — Так прекрасно…

Закрыв глаза, Молли отдалась накатывающим волнами ощущениям. С ним не нужно притворяться. С ним можно сойти с ума. В нем было все… все…

Он нащупал большим пальцем ее клитор, и она выгнулась под его руками. Только бы он продолжал, был ближе, не прекращал ласкать ее, а желание все разгоралось, разгорался жар, земля и небо полетели кувырком.

Не открывая зажмуренных глаз, она запустила пальцы в волосы, каждый мускул в ней напрягся, каждый нерв был натянут, всем телом она льнула к его движущимся туда и обратно пальцам, оскалившись от предельного желания. Ей… нужен… был… он… его прикосновение…

— Нет, — вдруг сказала она, резко открыв глаза. — Нет, это слишком сильно.

Волны наслаждения, накатывавшие на нее, поднялись еще выше, стали еще чаще, захлестывали с головой.

И вот с неотвратимостью волны, бьющейся о берег, невыносимое напряжение сменилось невероятным наслаждением. Ее тело выгнулось, как натянутый лук, и расслабилось, а в сокровенном центре все взрывалось, таяло, пульсировало в такт его движениям. Еще, еще и еще…

По-прежнему не открывая глаз, она порывисто обняла его, и он вонзился в нее и заскользил внутри, сжимая ее в объятиях. Она гладила ладонями его спину, впивалась в нее ногтями, пытаясь вобрать его в себя целиком, без остатка.

И вот он замер, Молли почувствовала, как напряглись его мускулы. Она приподнялась на руках. Он наполнял ее саму, ее нутро, он был таким твердым.

Молли открыла глаза.

Птицы по-прежнему перепрыгивали с ветки на ветку — они их даже не вспугнули. Солнечный свет по-прежнему заливал поляну. Вода все так же журчала в ручье. Одна из лошадей что-то шумно жевала.

И Молли не умерла.

— Ох… ф-фу… — выговорила она, отдышавшись.

— Да… Хали-Гали Молли, — отозвался Доминик, тяжело дыша. — Ты случайно не захватила с собой бумажного пакета, чтобы я мог в него подышать?

— У тебя гипервентиляция?

— Что-то вроде того. — Он слегка повернул голову и поцеловал ее в шею. — Что это было?

— А ты не догадываешься?

Он снова поцеловал ее.

— Думаю, это риторический вопрос. Я тебя совсем раздавил?

— Нисколько.

— И все-таки… — Он встал на колени и убрал одну ногу, чтобы она смогла выбраться из-под него.

Они быстро и молча оправили одежду. Потом Молли села к бревну, прислонилась к нему спиной и вытянула ноги.

— Надеюсь, ты не собираешься сию минуту вскочить в седло и помчаться обратно?

— Нет, не сейчас. Не раньше, чем лет через сто, — ответил он, тоже привалившись к бревну. — Я знаю, ты не любишь послепостельные беседы, Молли, но… Не знаю, как ты, а я до сих пор весь дрожу.

— Мне пора говорить тебе комплименты?

— Нет. Но случилось что-то…

Молли кивнула.

— Я знаю. Это было… было… по-другому. Я никогда в жизни не чувствовала…

— Точно, — перебил он. — И я тоже. Господи, ты только меня послушай. Я мямлю, как трехлетка.

— В этом мы совпадаем, — ответила Молли, надеясь, что на этом эта тема будет исчерпана. Разве она только что не признавалась самой себе, что анализ — не самая главная ее способность?

Одна из лошадей фыркнула, и Молли тут же за это ухватилась, решив задать вопрос, мучивший ее некоторое время назад. Хотя сейчас, честно говоря, ей до этого не было никакого дела. Зато можно сменить тему. Пусть знает, какой Молли может быть въедливо откровенной.

— Зачем ты охолостил Сильвестра? Был бы отличный жеребец.

Она почувствовала, как Доминик на нее уставился, и придала своему лицу выражение умеренно горячей заинтересованности.

— Нет, правда, почему?

— Ну и вопросики у тебя. Я его не холостил. Он мне достался уже таким. Его прежний владелец сказал, что там были какие-то проблемы… с развитием.

— А-а. — Молли уперлась рукой в живот Доминику, чтобы приподняться и сесть поудобнее. В конце концов, они на берегу ручья. — Ты имеешь в виду, как у Фанни Сайда, победителя «Дерби» в Кентукки?

— Я такого не помню. А что с ним случилось?

— Одно яичко не опустилось, — сказала она, перемещая руку в самый низ его живота. Она знала, что ему от этого будет неловко, но сейчас так лучше: сбивает романтический лад. — Вроде как упаковка для них была полностью готова, но наполовину пуста.

Доминик слегка пошевелился.

— Да, вот незадача.

— Точно. Поэтому и пришлось охолостить Фанни Сайда, чтобы это не мешало ему брать призы на скаковой дорожке. — Она сдвинула руку еще ниже и зажала в горсть его джинсы. — Не знаю всех подробностей процедуры. Наверное, быстро: чик-чик и готово…

Доминик накрыл ее руку своей.

— Перестань, Молли. Достаточно. Хватит. Черт, неужели нам не о чем больше поговорить?

— Ну, конечно. — Она убрала руку и выпрямилась. — Выбирай тему.

— Я выбрал, но ты ловко перевела стрелки на другое. Может, и не ловко, это как посмотреть. Главное, ты не хочешь обсуждать то, что произошло.

Она сорвала веточку с тремя листками и принялась вертеть в пальцах.

— Мы занимались сексом. Хорошим сексом. Отличным сексом.

— Вот как?

— Ну да, так это всегда называлось. Секс.

— Просто секс.

— А как еще? Лечебный секс?

— И кто же лечился — ты или я?

— Ну я-то на больничной койке не валялась.

— Скажешь еще хоть слово в том же духе, и я тебе это устрою. Ты серьезно? Ты занималась со мной сексом, чтобы я расслабился?

— Не знаю. А ты расслабился?

— Нет, черт подери. Я не расслабился. И верить в то, что тебе было все равно, я не собираюсь, не такой уж я дурак.

— А я не утверждала, что мне все равно.

— Ага. Все понятно. Меня снова щелкают по носу. Ты боишься, что я к тебе привяжусь. Или еще хуже: что ты начнешь испытывать ко мне некие опасные чувства, выходящие за рамки отношений двух взрослых особей, наслаждающихся друг другом.

— Перестань кривляться. — Молли встала и посмотрела на него сверху вниз. — Знаешь, если каждый раз после… секса ты будешь его со мной обсуждать, черта с два я еще раз им с тобой займусь.

Он откинулся назад, скрестил ноги, вздохнул и произнес:

— Очень по-женски. Отказывать в сексе, чтобы доказать свою правоту.

— О, вот только этого не надо. Не смейте мной командовать, Доминик Лонгстрит.

— Я? Командовать тобой? Брось, Молли Эпплгейт никто не командует. Она сбегает исключительно по собственному желанию.