Нет кузнечика в траве - Елена Михалкова

– То есть как? – растерялся Илюшин.

– Нет, я слыхал, конечно, о греческом раздолбайстве, – задумчиво сказал Бабкин. – Но чтоб настолько…

– Про раздолбайство переводить не буду, – мрачно сказал Ян. – Макар, от кого вы про нее услышали?

– Разведка донесла.

Илюшин был практически уверен, что теперь знает ответ на вопрос, откуда у их переводчика такой уровень владения русским. Должно быть, Ян помогал Катерине ухаживать за старухой. И уж конечно, ему известно о том, что девушка не немая.

Судя по тому, как старательно юноша избегал его взгляда, Ян тоже понимал, где Макар раздобыл новые сведения. Но оба делали вид, что Катерина тут ни при чем.

Она была дряхлая и сумасшедшая, наконец сказала Агата, и ее родственники наверняка были только рады от нее избавиться. Пришла однажды в отель и бродила тут, как привидение, пугая клиентов. Хвала богам, Андреас согласился приютить ее у себя. Все думали, она вот-вот помрет, но греческий климат целителен и благотворен: старушонка протянула раз в десять дольше, чем от нее ожидали. Она не понимает, почему из-за этого столько шума.

– А если у нее остались родственники в России? Дети, внуки?

– Так приезжали бы и искали свою каргу, – с восхитительным бесчувствием заявила Агата. Илиодор горячо закивал.

– Есть что-нибудь еще, что мне нужно знать? – поинтересовался Макар. – Русская община? Монастырь с русскими монахами, которые последние сорок лет обитают в местных скалах? Вы ничего не забыли?

Менеджеры заверили, что все остальное ему известно.

– У меня есть новости, – со значением сказал Сергей.

Они поднялись в свой номер. Ян остался внизу.

На столе стоял открытый ноутбук.

– Ты подобрал пароль, – уважительно сказал Макар.

– Допустим, не сам. Пришлось кое-кого напрячь.

– Рассказывай.

Бабкин сел за стол.

– Большинство писем – от клиентов. Плюс обычная переписка с подругами. Но есть одиннадцать писем со странным содержанием.

– Странным – в каком смысле?

– Пишет мужик. Явно были знакомы раньше. Хочет встретиться и что-то обсудить. Что именно – не объясняет, выражается намеками. Гаврилова ему ни разу не ответила, а если ответила, то не из своей почты.

– Или удалила письма.

– Свои удалила, а его оставила? Вряд ли.

– Как зовут-то мужика, известно?

– Известно. Дмитрий Синекольский. А теперь самое любопытное: последние два года он живет здесь.

– Где – здесь?

– В Греции. Пишет, что сначала путешествовал по Криту, потом по островам, теперь осел на континенте. Последнее письмо датировано шестым июня.

– А после? Тишина?

– Да. Я тебе скомпоновал их вместе и переслал на почту.

– С Гавриловым разговаривал? – быстро спросил Илюшин.

– Обижаешь! Нет, конечно. Теперь спроси меня, мог ли Синекольский знать, где остановилась Гаврилова.

– Мог?

– У нее страницы в социальных сетях, «Фейсбуке» и «ВКонтакте», где она пишет, куда поехала, и каждый день выкладывает снимки. Точнее, выкладывала. Информация открытая, доступна всем. Я сам нашел ее за две минуты. А теперь спроси меня, есть ли у нас фотография самого Синекольского.

– Есть?

– Отправлена тебе следом за его письмами. В наш век интернета работать стало намного проще. Он зарегистрирован в «Одноклассниках», и там в профиле его снимок. Не слишком качественный, но опознать можно.

Макар удовлетворенно кивнул:

– Серега, ты молодец.

– Я-то да. А вот тебя куда понесло с утра пораньше? И что за история со старухой?

Илюшин вкратце рассказал о Катерине.

– …по ее словам, Гаврилова сама села в машину, без всякого принуждения. А теперь ответь мне, Серега: кто будет разъезжать на большой черной машине, читай – на джипе, по маленьким греческим городкам?

Бабкин хмыкнул.

– Вот именно, – кивнул Макар. – Готов спорить на половину твоего гонорара, что это русский.

3

Иногда, думал Бабкин, фортуна сыщика улыбается тебе там, где этого совершенно не ждешь. И это, с одной стороны, радует. А с другой, начинаешь нервно почесываться и думать, где же тебя настигнет провал. Ибо чаши удачи и неудачи всегда находятся в равновесии, и если где-то прибыло, то в другом месте непременно убудет.

Правда, Илюшин эту его нехитрую философию всегда высмеивал. Но Илюшин высмеивал все.

Так что услышав, что Макар нашел Синекольского, Сергей сразу сказал: везение закончилось.

Очевидно, с этим парнем они должны были намучиться. Попробуй отыщи русского чувака во всей Греции. Однако Макар не стал искать во всей, он взял телефонный справочник, посадил рядом Яна и принялся с его помощью обзванивать отели в Неа Калликратии.

Синекольский мог жить не там, а в любом другом месте. Или снять квартиру. Или вообще уехать, заметая следы.

Но на пятнадцатом звонке приятный женский голос ответил Яну, что господина Синекольского нет в номере, может быть, ему что-нибудь передать, когда он вернется?

Вот тут-то Сергей и сказал, что их везение закончилось. Вычерпали они его одним половником.

– Это мы еще посмотрим. – Макар обернулся к Яну. – Собирайся, мой друг. Поехали в Калликратию.

– Я не могу! Через полчаса должны привезти продукты на кухню, я помогаю разгружать!

Илюшин взлохматил светлые волосы и вдруг ухмыльнулся. Очень эта ухмылка Бабкину не понравилась.

– Забудь и думать, – сказал Сергей.

– Рубашку привезу, – пообещал Макар. – Однотонную. Серую. Может быть, даже черную!

– А давай наоборот! Ты, например, поможешь разгружать продукты на кухне, а я буду выслеживать товарища Синекольского. Заодно и рубашку себе куплю. Ты все равно промахнешься с размером.

– Ты слишком приметный. Нам нельзя спугнуть Синекольского.

– Я опер, – напомнил Бабкин.

– Бывший.

– Профессионализм не пропьешь.

– Ты себя видел в этой рубашке с красными попугаями?

Бабкин открыл и закрыл рот. Парировать было нечем.

– Вы действительно очень… заметный, – деликатно сформулировал Ян.

Сергей свирепо зыркнул на него.

– Молчи уж. Вернее, не молчи. Показывай, где ваша кухня.

4

Неа Калликратия оказалась скучным пыльным городком, где почему-то на каждом углу продавались шубы. То тут, то там Макар видел вывески на русском: «Меха», «Дешевые меха». Выбитый асфальт, облупившаяся штукатурка, шумно и суетно. Он ужаснулся местному пляжу – узкой полосе песка, плотно уставленной зонтиками и лежаками, – и поморщился, когда в приоткрытое окно донеслись звуки популярной в этом сезоне попсовой песенки.