Голем - Алексей Калугин

Кузякин не стал возражать. В секретную лабораторию он не верил, но тайна киберпауков интересовала его не меньше других. А может быть, и больше. Поскольку он-то, в отличие от остальных, был уверен в том, что наноботы, способные вылечить цирроз печени, вернуть старикам молодость и за одну ночь срастить сломанные кости, не могли иметь земное происхождение. Откуда они появились – бессмысленно было даже гадать. Но то, что появление их напрямую было связано с образованием аномальной зоны, – это уже не вызывало у Кузякина никаких сомнений.

И еще один момент не давал Игорю Петровичу покоя. Но его он, по вполне понятным причинам, озвучивать не стал. Что произойдет после того, как аномальная зона исчезнет? Или, допустим, им самим удастся из нее выбраться? Будут ли наноботы и тогда продолжать поддерживать жизнедеятельность их организмов? Сохранятся ли внесенные ими изменения? Или же все процессы обратятся вспять? И он снова будет обречен корчиться от боли, считая каждый новый день, что удалось прожить, не подарком судьбы, а проклятием?

Кузякина давно уже тревожили эти мысли. Избавиться от них было невозможно. Отмахнуться – было бы глупо. Так что оставалось только смириться с ними. Что он и пытался делать, наблюдая снизу за тем, как работают вверху Сергей с Гелием Петровичем.

– Что это вид у вас, уважаемый, очень уж недовольный? – спросил, подойдя к Игорю Петровичу, Лев Иммануилович Кугель. – Часом, не захворали?

С некоторых пор вопрос о самочувствии стал расхожей шуткой среди обитателей Тринадцатого микрорайона. С тех самых, как все они забыли о том, что значит чувствовать недомогание.

Кузякин тряхнул головой, прогоняя надоедливые мысли. Но они, как водится, не исчезли, а лишь разбежались по углам, попрятались.

– Как думаете, Лев Иммануилович, мы не сильно рискуем, копая туннель? Не обрушится ли вся эта груда мусора нам на головы?

Кугель посмотрел на вход в туннель и озадаченно оттопырил нижнюю губу.

– Увы, у меня нет никаких данных, чтобы можно было сделать хотя бы самые общие выводы. Ни о материале, ни о степени его износа, ни о нагрузке на площадь… – Лев Иммануилович прищурился и двумя пальцами ущипнул себя за подбородок. – Знаете, я вообще сомневаюсь в том, что кто-то проводил оценку состояния этой мусорной свалки. Хотя, наверное, это было необходимо сделать перед тем, как начинать строить здесь дома. Представьте, что произойдет, если эта стена начнет рушиться.

– Мы окажемся под завалом.

– А может и дом рухнуть. Вы знаете, как сейчас строят?

– Нет.

– Я тоже не знаю, – с досадой развел руками Лев Иммануилович.

– Ну а если на глаз? – прищурился Игорь Петрович.

– Вы в преферанс играете? – задал неожиданный вопрос Лев Иммануилович.

– Нет. Даже правил не знаю.

– Я, представьте себе, тоже. И вот скажите мне, кто из нас победит, если мы сядем играть?

– По всей видимости, никто.

– Почему же?

– Потому что мы оба не знаем правил.

– Ну, если бы незнание останавливало каждого, кто пытается что-то сделать в области, в которой ничего не смыслит, мы были бы счастливейшей страной на Земле. И даже, может быть, самой великой.

– Совершенно с вами согласен, Лев Иммануилович. Но мы удалились от темы…

– Вы хотели, чтобы я на глаз оценил риск обрушения прохода, который сейчас там, наверху, пробивают Гелий Петрович с Сережей?

– Совершенно верно.

– Он примерно равен тому, что вы выиграете у меня в преферанс.

– То есть?..

– То есть вы можете сами попытаться дать оценку. И она будет ничуть не менее точной, чем моя.

21 июня. Вечер

После обеда Игорь Петрович впервые разрешил Володе подняться наверх и заглянуть в проход, вырубленный в Великой Мусорной стене, отделяющей Тринадцатый микрорайон от всего остального мира.

Дальний конец прохода, глубина которого составляла уже двенадцать с половиной метров, освещала лампа-переноска. Она работала от электрического шнура, перекинутого из окна дома напротив и протянутого по топорщащемуся бумажными обрывками потолку.

Володя сразу же принялся за работу. Он с силой вгонял крюк в слой спрессованной бумаги, стараясь протолкнуть его подальше, чтобы подцепить побольше макулатуры, потом резко дергал крюк на себя, откидывая подальше назад то, что удалось выдрать из слежавшегося культурного слоя. А там уже Олег Игоревич на пару с Гелием Петровичем подхватывали бумагу и оттаскивали к выходу.

По левую руку от Володи трудился Сергей. Он свое дело делал так же споро, хотя и не столь агрессивно, как приятель. За несколько дней он уже успел приноровиться к этой работе, знал, как лучше захватить крюк и как поглубже загнать его в бумагу. Тут все дело было не в силе даже, а в сноровке. Хотя, сказать честно, работа эта начала уже Сергею надоедать. Да, он сам предложил проложить проход сквозь залежи бумаги. Но они ковыряли бумагу вот уж девятый день, а так и не встретили ничего любопытного. Даже намека на то, что дальше могло находиться что-нибудь необычное или хотя бы просто интересное, не было. Если, конечно, не считать пауков, которые то и дело возникали на стенах и потолке. Однако ж удивить кого-то пауками было трудно. В последнее время они встречались едва ли не повсюду. И к ним уже все успели привыкнуть. За исключением Саши Цвекова, который по-прежнему не оставлял попыток поймать одну из тонконогих кибертварей, хотя и шарахался от них, как от проказы. И Марии Тимофеевны, которая страха перед пауками не испытывала, тем более что, как сама она говорила, «они ж не настоящие», но весьма опасалась, как бы одна из этих тварей не залезла в кастрюлю с едой. Спору нет, пауков в туннеле было больше, чем в любом другом месте. Но одного этого было мало для того, чтобы заставить бумагокопателей работать еще усерднее. Нужен был хоть какой-нибудь знак, хоть какая-то вещица, которая смогла бы убедить их в том, что все это не напрасно. О секретной лаборатории, производящей наноботы, вспоминали уже изредка. Все надежды обитателей Тринадцатого микрорайона теперь были связаны только с тем, что удастся прорыть проход на другую строну мусорной свалки. Хотя и в это, признаться, верилось с трудом. Свалка была ровесницей века. Прошлого, разумеется, а не нынешнего. И все это время она, надо полагать, росла не только вверх, но и в стороны. Высоту свалки можно было оценить, встав у подножия мусорной стены. Если и остальные ее размеры были пропорциональны высоте, то свалка на окраине Кипешмы легко могла оспорить у Великой Китайской стены право называться единственным рукотворным объектом, который можно увидеть из космоса…

Сергей в очередной раз вогнал свое орудие в бумажную стену.

И – замер.

– Что? – удивленно посмотрел на него Володя.

– По-моему, я что-то нашел.

Ощущение был таким, будто крюк провалился в пустоту.