Княжна из клана Куницы. Книга третья. Выбор свободы - Вера Чиркова

— Он твой сын? — нахмурилась Кастина. — Прости, но это важно.

— Нет… но мог бы быть моим. Извини, Терсия, не нужно сейчас об этом. Я вам клянусь, если будет возможность его убить — я не остановлюсь. Он давно мстит не тем, кто виновен в гибели его родителей. Но раньше он действовал издалека, а сейчас впервые сам выехал вместе с ордой… и потому не заслуживает пощады. Но никому из вас лучше к нему не приближаться.

— Саргенс, — виновато пробормотала Веся, осознав, перед каким выбором стоит ее учитель, — я, наверное, зря влезла в твои планы… но хочу сказать, ты неверно поступаешь, когда не рассказываешь про них загодя. И ещё хочу сказать, ты неправ, когда говоришь, будто я не до конца продумала, что делаю, бросая в кьюф силу. Меня учила Терсия… и именно это было у нее главным правилом, никогда не надеяться, будто всё выйдет с первого раза, а непременно приготовить несколько задумок про запас. Потому-то у меня был наготове для змей ещё приказ, если бы они не повернули, я бы велела немедля начинать сбрасывать чешую.

— Как я верно поступил, — помолчав несколько мгновений, глубокомысленно сообщил чародей, — поспешив послать тому лучнику иллюзию, будто змея ринулась на него. Иначе они начали бы лопаться неподалеку от нас.

И облегченно захохотал, сбрасывая груз давнишнего напряжения.

Берега пролетали мимо, как облака перед бурей, и все пожелали полюбоваться на это зрелище. Как вскоре выяснилось, удобнее всего любоваться было с носа барки, и никто из княжичей и новичков не отказался от этого зрелища.

И хотя неожиданно похолодевшей ветер бил в лицо, раздувая княжичам волосы и пытаясь сорвать платки с чародеек, Веся стояла там до тех пор, пока Берест не увел ее почти насильно. Вслед за ними ушли Ольсен с Кастиной, потом и все остальные. Только Даренс всё стоял, не замечая, как озябли крепко вцепившиеся в перила пальцы, наслаждаясь летевшим на него небом и словно по волшебству открывавшимся руслом Хорога.

Княжич ещё никак не мог до конца постигнуть свалившегося на него известия о проклятой развилке и пытался хоть как-то представить себе, что было бы, если бы эта девчонка, которую Дарс смутно припоминал худенькой глазастой мышкой, не рассмотрела впереди его гибель.

Ну, разумеется, Даренс всегда знал, что может погибнуть в любом бою, и воспринимал это как неизбежность. Он ведь сам пожелал остаться воином, а не отправиться в Гнездо десятым советником князя, как предложил три дня назад Илстрем в Ставине. Но только теперь Дарс сообразил, что его развилка была не тут, в Туре, а там, в столице, и вступил он на ведущую к гибели тропу в тот миг, когда говорил князю твердое «нет».

А эта девчонка, как объяснил ему Ольсен, слишком сильно за него волновалась, чтоб не почувствовать грядущей беды, и потому, несмотря на ещё слабый дар, ее видение было таким ярким и подробным. И вот это как-то тревожило Дарса, до сих пор он повышенное внимание девиц и молодиц воспринимал как само собой разумеющееся и считал, что всем им нужно от него только одно — ласковые взгляды и крепкие объятья, а в приложение к ним его браслет вместе с домом и поместьем.

— Дарс, — жилистая рука деда оторвала правнука от поручней, — идем-ка отсюда. А то Веся ругаться будет, если ты начнешь чихать.

— Ещё одна надсмотрщица на мою голову прибавилась, — пытаясь скрыть довольную ухмылку, ворчал княжич, топая вслед за мельником.

— А вот тут ты не прав… — неожиданно заступился за княжну Ольсен и даже остановился. — Она за вами, да и за мной тоже, следит не оттого, что ей так хочется. Нет, она просто по-иному не может, потому у нее и проявилась сначала тяга к целительству. Не так много людей с щедрой душой, которым хочется всех приютить и обогреть, и это самый ценный человеческий дар. У большинства-то наоборот, впереди всего желание натаскать себе побольше добра, а до чужих бед им и горя мало.

— Да шучу я, дед, ну не всерьез же… Ты лучше скажи, куда ведешь меня?

— К себе, Кася… тьфу, Терсия поговорить с тобой хочет. Не отказывайся… Она Весе по сути третьей матерью была, вот и волнуется.

— А при чем тут Веся? — ещё упирался Дарс, а дед уже впихнул его в свою крохотную спаленку.

— Я объясню, — мягко сказала травница, — садись, иначе тут тесно. А ты, Оль, погуляй где-нибудь пять минут, я недолго.

— Вот так, родного мужа — и за дверь, — обиженно пробурчал прадед, но спорить не стал, прикрыл дверку и куда-то утопал.

— Даренс, — виновато вздохнула Кастина, глядя в настороженные глаза блондина, — ты уж меня прости, не мое дело тебе советы давать… хотя это и не совет, а просьба. Весенка очень болеет о тех, кого приведет из-за грани, а эта Мила у нее вообще первая ученица. Ну а тебя она за брата почитает… потому сама никогда не станет вмешиваться.

— А ты считаешь, будто нужно вмешаться?

— У меня за плечами долгая жизнь… и в ней потерь было больше, чем находок. А те, кто теряет… друзей, любимых, родню… взамен обычно получают опыт. Вот и я получила… полной мерой. Но я далеко не каждому даю советы, даже если просят. И тебе не дам, но прошу, если ты не хочешь Весе лишней заботы и печали, не подходи к ее ученице. Она ведь не ждет тебя… Знает сама, ты не её праздничный пирожок, просто мечтает. А если ты ей надежду подашь… и откажешься, вот тогда она и вовсе жить не захочет. Придется Весе своей силой ее удерживать… а ведь это, если ты понимаешь, те же цепи, только невидимые. Пожалей девчонку… не допусти такой беды. Сама она к тебе и близко первая не подойдет.

— Хорошо, я всё понял… — ошарашенно кивнул Даренс, начиная догадываться, насколько права их новая бабушка.

Всего несколько часов назад он совершенно случайно столкнулся с Меланией, когда Веся провожала ученицу на берег, ее было решено в вылазку не брать. Вот и оставили девушку под присмотром селян и жены старосты, командовавшей в лагере беженцев. Дарс в тот момент был занят отбором воинов, и Милу увидал не сразу, а заметив, недовольно нахмурился в ожидании восторженного взгляда. Но девчонка его словно и не заметила, безразлично прошла мимо с опущенной головой, и княжич облегченно вздохнул. Вовсе не до личных дел ему было в ту минуту.

Солнце застыло на середине пути от полудня к закату, когда судно чародеев встало на якорь возле высокого обрывистого склона холма, который Хорог огибал крутой дугой. Утром, поднимаясь по реке к тем местам, где дозорные заметили передовые отряды степняков, барка оставила тут пару сотен отборных воинов, взобравшихся наверх по отвесному склону с помощью плетенных из веревок лестниц.

А теперь сверху на канатах спускалась крепкая бадья, уже на месте собранная воинами из привезённых с собой жердей, и можно было рассмотреть несколько пар крепких рук, легко крутивших подъемный ворот.

— Я бы лучше по лестнице влезла, — тихонько пробормотала Веся, забираясь вместе с Бенрой и Кастиной в подъемник, который устанавливали вовсе не для этой цели.

В случае, если придется отступать, бадьей спустят на барку раненых. Для всех остальных уже было развешено с десяток крепких волосяных веревок, по которым можно было вмиг соскользнуть на барку. Разумеется, надев сначала на руки кожаные рукавицы, какие висели на поясе у каждого воина.