Всепоглощающий огонь - Джон Скальци

Кива пощекотала нос Тинды Лоуэнтинту, главы аппарата графини Нохамапитан. Лоуэнтинту всхрапнула во сне, почесала нос и перевернулась на другой бок.

Понаблюдав еще несколько минут за негромко похрапывающей кучей дерьма, Кива прошла в ванную комнату гостиничного номера Лоуэнтинту, положила универсальный ключ, за который только что заплатила головокружительную сумму наименее принципиальному из помощников управляющего, сняла гигиеническую пленку с одного из стаканов на раковине и наполнила его водой, после чего вернулась к кровати и выплеснула содержимое стакана в уши и лицо Лоуэнтинту. Та села на постели, тряся головой и отплевываясь.

– Ну вот мы и проснулись, – сказала Кива. – Привет, я Кива Лагос.

С этими словами она с размаху врезала женщине кулаком в лицо. Послышался хруст, и из носа Лоуэнтинту хлынула кровь. Судорожно вздохнув, та прижала ладони к лицу, и кровь потекла между пальцами.

– За что? – спросила она и тут же вскрикнула от очередного удара по носу.

– Извини, ты что-то спросила? – поинтересовалась Кива, морщась и встряхивая рукой. Она почти не сомневалась, что сломала палец о нос этой долбаной дуры, но не собиралась доставлять ей удовольствия, сообщая об этом, и поэтому вновь отвела руку назад, готовясь к очередному удару. – Ну же, задавай свой долбаный вопрос, вонючка.

Лоуэнтинту заткнулась, и Кива врезала ей еще раз. Лоуэнтинту упала на подушки, заливая все вокруг кровью и издавая жуткие звуки сломанным носом.

– Теперь, когда мы покончили с вводной частью, позволь объяснить, что я тут делаю, – сказала Кива. – Сегодня мою подругу – и подчиненную твоей начальницы, ходячей кучи отбросов, – едва не застрелили прямо на моих глазах. Вот она сидит на мне верхом, хвастаясь симпатичной цацкой, а потом раз – и отлетает на два метра, и лежит на полу с долбаной дырой в груди. Чудо, что она вообще выжила.

– Не понимаю, о чем вы, – прохрипела Лоуэнтинту.

– Только попробуй строить из себя дурочку, мать твою! – бросила Кива. – Я выволоку тебя из твоей долбаной койки и вышвырну с балкона – и плевать, что потом со мной будет. Если хочешь узнать, мать твою, умеешь ли ты летать, – скажи еще раз, что понятия не имеешь, о чем я.

Лоуэнтинту молчала.

– Теперь мы оба знаем, кому предназначалась та пуля, – продолжала Кива. – Но так уж вышло, что вместо меня она прошила Сению Фундапеллонан. Что ж, прекрасно. Тот мордобой, который я тебе только что устроила, предназначался графине Нохамапитан. Будем считать, что я целюсь так же плохо, как и она. Разница в том, что Сения нисколько не заслужила того, что с ней случилось. Ты – совсем другое дело. Мне прекрасно известно, что, когда графиня Нохамапитан идет на горшок, ты подтираешь ей задницу. И сейчас ты сделаешь вот что. Поднимешься со своей свежеотделанной мордой на шесть этажей – туда, где дрыхнет твоя начальница, и разбудишь ее. Скажешь, что она на хрен промахнулась и что завтра утром я приду в долбаный Дом гильдий, поднимусь в свой кабинет, сяду в свое любимое долбаное кресло за моим любимым долбаным столом, выпью своего любимого долбаного чаю, а потом уничтожу под корень ее долбаный бизнес. Каждую минуту каждого дня всей своей оставшейся жизни я посвящу тому, чтобы превратить ее дом в то же самое, во что я превратила твой сраный нос. Жадная и сволочная семейка графини уже достала меня настолько, что я готова была дать гильдиям повод всерьез задуматься о том, чтобы лишить ваш дом всех прав и отправить вас, всех до последнего, за решетку. И это был бы лишь мелкий пердеж с моей стороны. Только представь, что я сделаю теперь, когда у меня появился долбаный мотив.

– Или, – произнесла Лоуэнтинту.

– Что?

– Я сказала «или». – Нос ее перестал кровоточить, и она утерла лицо простыней, превратив и то и другое в кровавую кашу. – Когда к тебе кто-то является и пытается угрожать, всегда есть «или». «Дай мне то, чего я хочу, или я сожгу твой дом». Вы угрожали мне, леди Кива. Я жду, когда вы скажете «или».

– Как твой нос? – спросила Кива.

– Получше.

Кивнув, Кива снова врезала Лоуэнтинту по носу, и та осела на спинку кровати.

– Вот твое «или», – сказала Кива. – Постарайся, чтобы оно дошло до графини. И скажи ей: пусть убирается из Ядропада. У нее есть долбаный корабль, и немаленький. Вполне может спать и там.

Корабль был большим, как и подобает «десятке», и у него, как и у любой «десятки», имелось кольцо. Но в отличие от «десятки» кольцо не вращалось, обеспечивая силу тяжести для находившихся внутри его людей и предметов. По всему кораблю периодически вспыхивали огни. Марс предположил, что энергосистема корабля в лучшем случае работает с перерывами. Корабль действительно оказался «теплым», но лишь относительно окружающего космоса. За исключением одной дуги кольца, температура корабля составляла несколько градусов выше нуля по Цельсию.

Интереснее самого корабля был рой объектов вокруг него – десятки маленьких цилиндров длиной не больше тридцати метров, которые соединялись тросами и вращались вокруг центральной точки, соединенной, в свою очередь, с большим кораблем. Взглянув на один из тросов с «Брансида», Марс увидел, как по нему с помощью шкивов движется маленький контейнер. На его глазах контейнер достиг одного из цилиндров и скрылся внутри.

– Вы все видите то же, что и я? – спросила Джилл Сив, глядя, как исчезает контейнер. Будучи флотским лингвистом, она имела также диплом антрополога, и адмирал Эмблад счел ее подходящим человеком для такой экспедиции.

– Уж точно видим, – ответил Пленн Гитсен, флотский биолог. – Верим ли увиденному – вот в чем вопрос.

– Я про то, как вообще там могут жить люди, – сказала Сив. – Сколько прошло времени после коллапса течения Потока?

– Восемьсот лет, – ответила Ройнольд, которая стояла рядом с Марсом, глядя на монитор.

– Как могут люди жить вот так восемьсот лет? – Сив показала на экран.

– Вероятно, они вовсе не живут так восемьсот лет, – сказал Геннети Хэнтон. – У нас есть свидетельства, что люди были на Даласисле тридцать лет назад. Будь у нас время, чтобы исследовать другие окрестные поселения, мы бы, вероятно, обнаружили, что некоторые из них еще недавно были обитаемы или, по крайней мере, посещались. Скажем так, относительно недавно.

– Хочешь сказать, что люди живут так как минимум тридцать лет? – спросила Сив.

– Похоже на то, – кивнул Хэнтон.

– Ладно, но как, черт побери, можно так жить тридцать лет?

– Понятия не имею.

– Они живут так, потому что у них нет выбора, – раздраженно бросила Ройнольд. – Это же очевидно. И наша задача – выяснить почему. И как.

– Значит, отправимся туда? – спросил Хэнтон Марса.

Марс повернулся к биологу Гитсену: