Дикий цветок - Вирджиния Браун

— А я из всей жизни вынес только одно: доверять нельзя никому. Самое безопасное… И для тебя я не делаю исключения, так что не обижайся.

Джейк хотел, чтобы это прозвучало мягко, не вызвало ее обиды, но по выражению лица Кейтлин понял — не получилось. Помолчав, она сказала:

— Ладно, тогда и ты не ожидай, что я расплывусь перед тобой. Если ты сам постоянно ожидаешь ножа в спину, то можешь представить, как я чувствую себя, находясь в твоей власти.

— В моей власти? — Джейк изумленно вскинул брови. — А кто швырялся в меня мокрыми полотенцами, подушками, яблочными огрызками и… я уж не помню чем… Это ты называешь «быть в моей власти»?

Что-то вроде удовлетворения мелькнуло в ее глазах, и она нехотя произнесла:

— Считай, как хочешь, но, по-моему, ты с самого начала должен был обращаться со мной не так. — Она упрямо помотала головой. — И любая женщина на моем месте вела бы себя точно так.

— Давай отложим это до другого раза. — Джейк посмотрел на приближающегося официанта. — Мне еще самому многое не ясно.

Глядя, как официант расставляет на столе приборы, Джейк время от времени взглядывал на Кейтлин. Колорадо Кейт, оказывается, совсем не так проста, как представлялось поначалу. И это ему все больше нравилось.

После того как официант удалился, Джейк, посмотрев на озадаченное лицо Кейтлин, предложил:

— Хочешь, расскажу, что это такое и как готовится?

— Неплохо бы… Я видала кое-что из этого, но вот как оно называется… Явно не бобы с беконом.

— Нет, мадам. Определенно нет. — Он указал на блюдо. — Это сырые устрицы со специями. На закуску… Выглядят, может, и неважно. Однако на самом деле очень вкусно… Что такое? Что-то в выражении твоего лица подсказывает мне, что ты не хочешь устриц.

Кейтлин вспыхнула и повела плечами.

— Просто никогда раньше не ела. Они похожи… на то, чем собака подавилась…

— Да? — спросил он испуганно, хотя в глазах плясали веселые искорки. — Тогда я тоже не буду… Я думал, тебе понравится… Ладно, с устрицами покончили. Вот эти штучки в бумажных обертках — копченые ребрышки. Это — глазурованные хлебцы с французским горошком, вареным картофелем и сметанным салатом из шпината.

— И все это можно есть? — спросила она смиренно.

— Попробуй, — ухмыльнулся он. — Но, если не понравится, не плюйся.

— Да уж как-нибудь разберусь.

— Не сердись. — Джейк улыбнулся. — Я сам еще недавно всего этого не знал. Просто попал однажды с приятелем во французский ресторан. У него и научился… А ты не смущайся, бери вилку и начинай. Если чего-то не знаешь, спроси у меня.

Кейтлин кивнула, расстелила на коленях салфетку и со вздохом начала есть. Сначала осторожно, словно кошка, крадущаяся мимо спящей собаки. Но у нее совсем неплохо получалось.

— А откуда родом твои родители? — спросил Джейк, наблюдая, как она расправляется с устрицами.

— Откуда-то с Востока.

— Восток большой.

Она с удивлением посмотрела на Лесситера, и глаза ее потеплели.

— Вроде бы из Сент-Луиса.

— Ты думаешь или знаешь?

— Мать родом из Теннеси, а отец жил в Сент-Луисе… Там они и встретились.

Взгляд Кейтлин затуманился, скользнул по лицу Джейка куда-то в направлении витражных окон. Лесситер понял, что сейчас она где-то далеко, в прошлом. Он застыл, не желая спугнуть ее воспоминаний.

Кейтлин опомнилась, посмотрела на него.

— Извини, задумалась…

— Ничего страшного. Надо же хоть иногда.

Положив вилку на край тарелки, она пристально посмотрела на него.

— А ты совсем не то, Джейк Лесситер, что пытаешься из себя изобразить. Даже интересно…

— Хм. Что же интересного?

— В тебе иногда проскальзывает что-то такое, чему нельзя научиться в мексиканских харчевнях.

Какое-то время Джейк боролся с внезапно нахлынувшими воспоминаниями. Потом усмехнулся и пожал плечами.

— Не знаю. Лет с двенадцати я жил в борделе. Таскал кувшины с водой, застилал постели… ну и все такое прочее. Чтобы иметь крышу над головой и какое-то пропитание. И это мне нравилось больше… чем мое детство в трехэтажном особняке с обедами на фарфоре и серебре.

Джейк замолчал, шумно выдохнул. Было ясно, что слова дались ему нелегко. Еще минуту назад он и не собирался этого говорить. Что же такое сделала с ним эта чертовка, какую власть приобрела над ним? А Кейт смотрела на него огромными, широко распахнутыми глазами и не знала — верить или нет.

— В это трудно поверить, но Паула приютила меня, когда мне в буквальном смысле негде было приткнуться… За это я должен был работать. Но если бы не она, не знаю, что было бы со мной дальше… Вот так-то, милая леди. Ничто на свете не дается даром.

— Боже мой! — Кейтлин смотрела на него, не сводя глаз, словно видела в первый раз. А он уже насмешливо скривился, словно насмехаясь над тем, что сказал минуту назад. Не любил он рассказывать о себе.

— Ладно, Колорадо, не бери в голову. Серебряную ложку, с которой родился, я давно выплюнул. И не жалею… Сейчас я только то, что ты видишь перед собой.

— Вот этого я и боялась, — прошептала она. И Джейк безошибочно понял, что она имеет в виду. Что-то тоскливо сжалось внутри.

Заканчивали обед молча. Веселое настроение куда-то улетучилось. Кейтлин больше ни о чем не спрашивала, а когда он пытался заглянуть ей в глаза, поспешно отводила взгляд. Ела она невыносимо медленно и настолько бесцельно ковырялась в своей тарелке, что, наконец, Джейк не выдержал и сделал официанту знак принести счет. В конце концов, вне зависимости от развития их отношений, оставалась еще масса нерешенных проблем. Так или иначе, пора объявляться. Через несколько часов у Джейка назначена встреча с Хартманом. Тот уже наверняка с ума сходил и клял себя за то, что отпустил Джейка одного. Они много лет считали друг друга друзьями. И как теперь объяснить Роджеру, что происходит?

Он понимал состояние Кейтлин и всю дорогу до дома Паулы с тревогой посматривал на нее. Так не хотелось снова оставлять ее одну в запертой комнате, но это сейчас самое лучшее и безопасное. У Джейка не было никакой уверенности, что Дюран не видел их. А может, и узнал.

Кейтлин едва ли догадывалась обо всех этих размышлениях Лесситера. Голова у нее была занята другим. Хмуро наблюдая, как за ним закрывается дверь, слушая, как поворачивается ключ в замке, она вдруг ощутила, что редко в жизни чувствовала себя такой одинокой и беззащитной. Обессиленно опустившись в кресло, она сложила руки на коленях и уставилась в пол.

Итак, Джейк Лесситер считал себя всего-навсего охотником за людьми, убийцей. И никем больше… В этом и заключалась вся жуть. Потому что, как бы он ни открещивался от своего прошлого, он все равно был еще кем-то! Беглым сыном богатых родителей, отпрыском старинного рода. Если раньше, в самых потаенных мыслях ей представлялось, что между ними что-то возможно, то теперь все это нужно как можно скорее похоронить!.. Вот она действительно была никем! Не было у нее детства в трехэтажном особняке, домашних учителей. Томас Конрад всю жизнь был простым человеком, работягой, которому повезло наткнуться на серебряную жилу. Но это, в итоге, стоило жизни и ему, и его жене. Выжили только дети, оставшиеся сиротами. Да и те, чтобы выживать дальше, вынуждены заниматься грабежом, пока их не поймают и не вздернут на виселицу.