Авантюрист - Габриэль Мариус

— Вы имеете в виду участок, который ваша дочь намеревалась пожертвовать католической церкви? — осторожно спросила Бианчи.

Монтроуз повернулся к ней лицом.

— Вы попали в точку. Именно этот участок в первую очередь и являлся гарантией его кредитов.

— Но ваша дочь, должно быть, поощряла его к таким действиям, — сказал Рейган. — Ведь не мог же он все это делать без ее разрешения. Или впоследствии она это разрешение отменила?

Глаза Монтроуза Третьего вспыхнули.

— Большая часть кредитов Флорио была организована через банк, находящийся под определенным контролем нашей семьи. Да, Барбара действительно позволила, чтобы этот участок был использован как гарантия самого большого кредита ее мужа, оговорив при этом условие, что она может распорядиться этим участком как ей заблагорассудится и в любое время. Вот она и решила — при моем полном одобрении, могу добавить, — пожертвовать этот участок церкви.

— Пожертвовать, — задумчиво проговорил Рейган, — но не продать.

Монтроуз кивнул.

— В таком случае, — продолжил Рейган, — участок просто переставал быть собственностью Барбары Монтроуз. Что одновременно означало прекращение гарантий кредита Флорио. — Рейган отклонился назад и пристально посмотрел на старика. — Но это выглядит так, словно вы специально хотели загнать этого парня в угол. Разве я не прав?

Лицо Рэнолфа Монтроуза сделалось багровым. На мгновение Карле Бианчи показалось, что за словами Рейгана последует дикий взрыв. Но этого не произошло. Очень скоро худые щеки старика приобрели прежний оттенок. Он, как ни странно, даже улыбнулся, показав желтые зубы.

— Детектив, я не привык ничего делать без страховки. Это касается и замужества моей дочери. С помощью этого условия я решил ее подстраховать. Вы меня понимаете? Потому что знал: придет время, и эта страховка понадобится. Если не ей, то мне. Нам.

Бианчи откашлялась.

— Значит, без поддержки Монтроузов существование фирмы мистера Флорио оказывалось под вопросом?

— Единственное, что ему оставалось, — сказал Монтроуз, — это срочно найти инвесторов и ухитриться выбить из них несколько миллионов долларов.

— Вы не знаете, он пытался это сделать?

— Не знаю, потому что мне это неинтересно. Но сомневаюсь. Дело в том, что Флорио — не тот человек, который хотел бы делить власть в своем бизнесе с кем-нибудь еще. Он был слишком самонадеян и тщеславен.

— Насколько я понимаю, — спросила Бианчи, — вашей дочери так и не удалось довести до конца это дело с пожертвованием?

Монтроуз покачал головой:

— Нет. Она умерла как раз накануне официального оформления.

— Таким образом, этот участок земли…

— Все имущество Барбары переходит к ее детям, при условиях опеки.

— Включая и этот участок?

— Да.

— И когда они все это унаследуют?

— Когда им исполнится двадцать пять.

— Что даст мистеру Флорио еще минимум десять лет отсрочки. Верно?

Монтроуз усмехнулся.

— А почему, вы думаете, он ее убил? В качестве официального опекуна он может контролировать все имущество еще десять лет. И дольше, если сможет за это время еще сильнее развратить их невинные души. А он сможет, он способный.

— Я хочу просить вас позволить нам познакомиться с подробностями этих кредитов, — сказала Бианчи.

— Вы сможете сделать это завтра, — сказал Монтроуз. — В данный момент у меня нет официально оформленного разрешения. Мои банкиры вам все покажут.

— Значит, вы с самого начала держали его на крючке, — хрипло усмехнулся Рейган. — А когда пришло время, научили дочь, как подсечь.

Губы Монтроуза презрительно скривились.

— Я всегда старался помогать своим детям.

«Неужели Рэнолфу Монтроузу не приходило в голову, что, зажав таким способом Майкла Флорио, он, возможно, приговорил свою дочь к ужасной смерти», — подумала Бианчи.

— Может быть, — предположила она, смягчив голос, чтобы замаскировать неприязнь к Монтроузу, — мистер Флорио тоже по-своему старался помочь своим детям?

— Это каким же образом?

— Тем, что увез Терезу и Девон из Сан-Франциско.

Монтроуз помрачнел.

— Я надеюсь, вы наконец отбросили эту нелепую версию, что Тереза каким-то образом виновна в смерти ее матери. Неужели вы не видите, что это невозможно?

— Мы решим это окончательно, только когда найдем мистера Флорио и девочек и побеседуем с ними, — спокойно произнесла Бианчи.

Монтроуз подался вперед.

— Ни одно из заявлений Терезы серьезно воспринимать нельзя. Даже если бы она письменно призналась в убийстве, это все равно абсурд. Бедный ребенок лишился рассудка.

— Лишилась рассудка? — повторил Рейган.

Монтроуз осознал, что выбрал неверное слово.

— Она перевозбуждена и не отвечает за свои поступки.

— В таком случае откуда вам известно, что она не имеет отношения к этому пожару? — спросила Бианчи. — С ней уже такое прежде случалось, разве не так?

Лицо Монтроуза исказила гримаса боли. Он откинулся на спинку кресла.

— А вот в это мне вникать не хотелось бы.

Бианчи начала говорить, но он поднял руку, останавливая ее.

— Все, разговор закончен. Больше я ничего обсуждать с вами не буду.

Он вынул из кармана флакончик, вытряхнул две белые таблетки и сунул под язык. Затем сомкнул губы, извлек носовой платок и, прикрыв отекшие веки, промокнул рот.

Рейган попытался было что-то сказать, но Бианчи выразительно показала глазами на старика. Оба детектива терпеливо ждали, пока лекарство начнет действовать. Через некоторое время с губ Монтроуза исчез голубой налет.

— Может быть, вызвать врача? — спросила Бианчи.

Старик покачал головой и открыл глаза. Она увидела, что перед ней старый и очень больной человек.

— Верните мне моих деток, — прошептал он, положив руку на грудь.

Должно быть, он коснулся также какой-то кнопки под столом, потому что дверь отворилась и вошла пожилая секретарша, чтобы проводить их на выход.

Карла Бианчи покидала резиденцию Монтроуза разочарованная. Рейган же, напротив, был в восторге.

— Что я тебе говорил! — сказал он, закуривая свой «Кэмел». — У нас вполне определенные, обоснованные мотивы. В случае перехода участка к церкви Флорио оказывался полностью разорен.

— С финансами все более или менее ясно, Эл, — сказала она. — Но помни и то, что Барбара не была святой. И Монтроуз тоже злой и жестокий старик. И совершенно ясно, что он стремился всячески унизить Флорио, поставить на место.