Дрезденские страсти - Фридрих Горенштейн

Вот как описывает этот «правовой» стиль Лион Фейхтвангер в романе «Успех»: такой влиятельный «правовой» немец с «самыми добрыми намерениями гнуснейшие судебные решения топил в море многословного понимания, несправедливые, бесчеловечные приговоры укутывал в вату благожелательной философии… Под звуки маленького оркестра, состоявшего из скрипки, цитры и гармоники, он и эти «судебные ошибки» влил в общее море понятий права… Необходимо соблюдать автономию судей, без них нет твердого права… Иоганна стряхнула наконец охватившее ее оцепенение и с горячностью восстала против речей кроткого человеколюбивого старца, будто слоем песка прикрывавших всякий вопль страданий… Здесь известный риск, на который общество, вступая в определенные договорные отношения, должно идти, – пояснил министр, отечески снисходительно принимая ее волнение и неподобающий резкий тон».

Введя вселенские гитлеровские преступления в рамки правовой внутригерманской юриспруденции, отделив основную массу немецкой нации от гитлеризма, сняв полностью ответственность с детей за преступления отцов, они тем самым расчистили путь для традиционного немецкого национального развития. Мы, читавшие г-на Дюринга и наслушавшись дрезденских речей 1882 года, знаем, каков этот национальный путь. Мы убедились, что гитлеризм имеет на немецкой земле многовековые корни, уходящие в глубь немецкого национального характера и в глубь немецких общественно-государственных отношений. В драматической борьбе молодого капитализма с разлагающимся феодализмом немецкое национальное сознание приняло сторону последнего, что определило гибель немецкой буржуазной Реформации. «С тех пор, – пишет Энгельс в своей работе «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии», – на целых три столетия Германия исчезает из числа стран, самостоятельно и активно действующих в истории». Эти три провинциальных столетия и определили современное немецкое сознание. Весомая каменная грубость суждений немецкого национального мозга, почти ребяческая ясность в изложении всемирных проблем, отсутствие полутеней, способность придавать даже абстрактным иррациональным понятиям материальную телесность – все это можно обнаружить в высоких творениях немецких поэтов, философов, музыкантов. И эти же качества можно обнаружить в политическом бытовом творчестве массового биосоциального немца. Разница только в уровне использования национальной психологии немцем-творцом и массовым немцем.

Немецкую национальную психологию можно обнаружить и в глубинах современного практического социализма во всей его народно-феодальной, основанной на привилегиях сути. А феодальный социализм невозможен без своего орудия труда – антикапиталистического антисемитизма. Как бы ни менялись социальная и этнографическая структура международного антисемитизма, какие бы новые силы в нее ни приходили, ни выдвигались в ней на передний план, немецкий антисемитизм был и останется краеугольным камнем этой структуры, неразрывно связанной в современном мире с феодально-социалистическим направлением. И каждый еврей, умный ли, глупый ли, подлый ли, порядочный ли, талантливый ли, ничтожный ли, по своему желанию или вопреки своему желанию, самим фактом своей жизни всегда противостоял и будет противостоять этому феодальному социализму. Мы подытожим конечные цели феодально-социалистического антисемитизма в нашей заключительной части. Теперь же, когда мы уже ознакомились с экономикой в социалитате, с ее торгово-финансовой системой, с ее моралью и правом, перейдем к ее культуре и периодической печати. Для этого предоставим слово предтече Геббельса, главному идеологу арийской культуры образца 1882 года – Ивану Шимони.

«Евреи сделались неограниченными повелителями, фабрикантами общественного мнения. Евреи раздают хвалу и порицания над живыми и мертвыми, над государями, министрами, чиновниками, учеными, художниками и так далее… Они властвуют даже над семейной жизнью частных людей. Возвышение общественных деятелей, признание и награда их достоинств и заслуг зависит от благоволения еврейских газет, а вследствие этого желающий достигнуть своей цели в какой-нибудь общественной карьере должен стараться заслужить милость еврейской прессы, а из-за нее и самого еврейства… Пресса – вот главное оружие порабощения еврейством христианского мира…»

«Вот почему они всегда ставят задачу: овладеть газетами, журналами, телеграфными агентствами, радио и телевидением, всей индустрией слова. Надо признать, кое-чего они достигли. Ныне существует вполне сложившаяся закономерность: в тех странах, где активно действуют сионистские организации, значительная часть средств массовой информации находится под сионистским контролем».

Читатель, конечно, уже догадался по мелькнувшим современным словам – «радио и телевидение», – а также по подмене слова «еврей» словом «сионист», что это уже говорит не Иван Шимони, а знакомый нам философ действительности из Академии общественных наук В. Бегун. Мы уже неоднократно убеждались: буквально во всем, в чем «честные» антисемиты прошлого и настоящего упрекали и упрекают евреев, «интернационалист» Бегун упрекает сегодня сионистов. Мы уже говорили о том, что по методу математического подобия либо все признаки евреев перешли сегодня к сионистам, либо все признаки антисемитов перешли сегодня к интернационалистам типа бегунов. Бегун знает об этом недостатке в своей тренировочной системе, поэтому, явно нервничая, он заявляет: «Сионисты убедительно показали, как жупел антисемитизма становится методом политического гангстеризма и террора… Любое выступление против сионизма объявляется актом антисемитизма».

К политическому гангстеризму и терроризму мы еще вернемся. Поговорим о «жупеле антисемитизма». В этом вопросе Бегун берет себе в союзники некоего Пьера Демерона, которого он называет французским публицистом. Демерон вторит Бегуну и выражает желание «раз и навсегда покончить с чересчур удобным обвинением в антисемитизме, к которому сионисты прибегают по любому поводу и выдвигают его к месту и не к месту…»

Возможно. Мы не хотим становиться на позиции огульного славословия сионистов вообще. Наверное, среди сионистов существуют безнравственные личности, как они существуют и среди коммунистов, о чем неоднократно писала коммунистическая печать в прошлом и настоящем, обличая те или иные направления внутри своего движения. Но у нас существует не меньше прав, чем у В. Бегуна и его зарубежного друга Пьера Демерона, «раз и навсегда покончить с чересчур удобным обвинением» в сионизме, к которому прибегают антисемиты «по любому поводу и выдвигают его к месту и не к месту». И действительно, мы убедились, что стоит взамен слова «еврей» употребить жупел «сионист», как любые расхожие, хорошо известные, прочно устоявшиеся формулировки о засилии евреев, то бишь сионистов, в промышленности и финансах, о порабощении евреями, то бишь сионистами, печати и культуры и прочее и прочее становятся легальными на страницах книг, журналов и газет, проповедующих интернациональную идеологию. Вот отрывок из выступления на Первом международном антисемитском конгрессе в Дрездене в 1882 году идеолога международного антисемитизма Ивана Шимони.

«Но не одну прессу и отчасти литературу забрали в свои руки евреи. Влияние их распространилось на все так называемые либеральные карьеры. Со времени эмансипации они наводняют собой медицину, профессуру, адвокатуру, суды и администрацию и через них становятся во главе среднего сословия и делаются его политическими руководителями».