Пепел между нами - Маргарита Дюжева

просто делал. Приходил, помогал, не требуя взамен ни признания, ни благодарности. Постепенно приучал ее к своему присутствию в их жизни и к тому, что он не враг. Да, порой выть хотелось от желания прикоснуться, но свои желания Миша давно задвинул на задний план — это цена ошибки, совершенной в прошлом, и он был готов заплатить сполна.

— Когда вы встречаетесь?

— Почти каждый день. Вчера в поликлинику их возил на плановый осмотр, Темке уже месяц исполнился.

— Маленький юбилей?

— Да. Я сейчас к ним поеду. Подарок надо отвезти, — кивнул на коробку.

Там лежало что-то яркое и непонятное. Но консультант в детском магазине сказал, что по возрасту самое то.

— Дерзай, — Измайлову очень хотелось, чтобы у Краева со Златой все наладилось.

За друга-идиота переживал и за саму Злату, к которой всегда относился как к сестре. Со своей стороны он делал все возможное, а именно не позволял Ане влезать со своими едкими комментариями и накручивать Злату. Жена была слишком категорична и, что уж отрицать, во многом права, но эти двое по-прежнему любили друг друга и ребенок общий. А, значит, надо как-то исправлять. Женя очень надеялся, что Краеву хватит мозгов, чтобы вытянуть их из пропасти.

Златка явно была не в настроении, потому что, когда позвонил и предупредил о том, что приедет, ответила недовольным бурчанием и бросила трубку. Он уже привык к постоянным колючкам, поэтому стиснув зубы, упорно шел дальше.

Легко было с Любой кувыркаться? Теперь расплачивайся. Все правильно.

Несмотря на то, что она жамкнула кнопку домофона, запуская его в подъезд, дверь в квартиру оказалась закрыта. Звонить было страшно, вдруг Артем проснется, поэтому аккуратно постучал по металлическому косяку. Тишина. Постучал еще раз. Внутри ни звука.

И только после того, как отбил дробь в третий раз, щелкнул замок и дверь распахнулась. На пороге стояла хмурая, растрепанная Злата. С красными глазами и таким подавленным видом, будто только проснулась.

— Все в порядке?

— Нет, чувствую себя плохо, — обронила и пошла обратно в комнату.

Вымыв руки и раздевшись, Миша отправился следом, и обнаружил ее на диване, под толстым одеялом. Злата лежала с прикрытыми глазами, свернувшись клубочком, и стучала зубами.

— Ну-ка, — он сел рядом с ней и приложил руку ко лбу. — Горишь вся.

Злата что-то сонно пробубнила и попыталась отстраниться, но сил не было. Даже когда он нашел градусник и запихал его под подмышку, и то не остановила.

Столбик ртути дополз до тридцати девяти с половиной и остановился.

— Мда, — как лечить кормящую мать, Краев не имел ни малейшего понятия, поэтому ограничился сырым полотенцем на лоб и вызвал врача. По счастливой случайности он оказался у пациента в том же доме, и спустя двадцать минут уже звонил в дверь.

— Проходите, — Краев запустил в дом миловидную женщину лет сорока пяти.

Та сразу перешла к делу:

— Ребенку сколько?

— Месяц?

— На грудном вскармливании?

— Да.

— Роды без патологий?

— Все в норме.

— Ну давайте посмотрим.

Миша растолкал сонную девушку:

— Злат, подъем, врач пришел.

— Не хочу, — не разлепляя глаз, прошептала она.

— Надо, малыш, — он заставил ее принять вертикальное положение и сидел рядом, пока врач осматривала горло и лимфоузлы.

— Тут все в порядке. Оголяйте верх.

— Кхм…

Неожиданный поворот.

Златке, видать, совсем хреново было, потому что, когда потянул кверху футболку, не протестовала. Только глаза обессиленно прикрыла и едва дышала.

У самого Краева тоже проблемы с дыханием начались, когда увидел высокую налитую грудь. Больше, чем в прежние времена, с яркими сжавшимися сосками. С трудом сглотнул и отвел взгляд, чтобы врач не заметила, как жадно он пялится на оголившееся тело. Правда взгляд тут же уперся в зеркало на противоположной стене, и Миша прекрасно видел, как умелые руки медика бережно ощупывают грудь.

— Так, дорогая. Двусторонний лактостаз у вас. Грудь каменная. Я вам выпишу безопасное жаропонижающее, но надо расцеживаться, иначе до мастита дойдет, и придется резать.

Злата тихо хрюкнула и опустила футболку, а когда врач ушла, со стоном повалилась обратно на диван

— Я в аптеку. Ключи, где, чтобы тебя не дергать?

— На крючке в прихожей, — мямлит она.

Я иду в аптеку, которая расположена в соседнем доме, покупаю все, что нужно и бегом обратно. Златка снова спит.

Когда Артем начинает кряхтеть, я сам достаю его из кроватки:

— Подъем парень, — выкладываю его на столик и начинаю распаковывать, — мамка у нас заболела. Будем лечить.

Сын куксится, но не ревет. Смотрит на меня серьезно так, пристально, и мне хочется верить, что он уже меня узнает.

Впервые я сам выполняю все гигиенические процедуры без присмотра Златы, и подсовываю ей под бок уже чистого, полностью собранного и очень нетерпеливого малыша. Он жадно присасывает к груди. Чмокает. А я сижу рядом и тупо пялюсь.

***

Я открываю глаза и не могу понять, где нахожусь. Вокруг темнота, хоть глаз выколи, и тишина. Внутри — дикая слабость и белый шум. Каша. Не могу вспомнить, как легла, и сколько спала. Который час?

Поднимаюсь с кровати и тут же валюсь обратно. В голове бешеный хоровод, по всему телу испарина. А еще я внезапно начинаю ощущать свое тело. Слабое и больное, как у котенка, которого сначала пинали грязными сапогами, а потом пытались утопить в ближайшей канаве. На груди вообще такое чувство, что кто-то танцевал — прикоснуться невозможно. Вдобавок, я хорошенько пропотела пока спала, и теперь одежда неприятно липла к телу. К тому же чертовски хотелось есть.

Я снова поднимаюсь. В этот раз медленнее и придерживаясь за ручку дивана. Бреду, мотаясь будто с бодуна, и чтобы не растянуться, подсвечиваю себе путь телефоном. Светлое пятно выхватывает из мрака пустую Темкину кровать.

Где мой сын? Куда вообще все подевались?

Под дверью пробивается слабая полоска света из коридора, и я как мотылек иду на него.

Жмурюсь, выворачивая на кухню. Приходится моргать, прежде чем глаза адаптируются к лампам. Аж слезы по щекам бегут.

— Ну как ты? — слышу маму прежде, чем вижу.

— Хорошо, — голоса нет, получается некрасивый сип, — где Артем?

— Я его в нашей комнате уложила.

— Почему меня не разбудили? — сладко зеваю и присаживаюсь за стол.

Мама молча ставит передо мной тарелку с гречневой кашей и чай.

— Зачем будить? У нас все хорошо. И ты хоть отдохнула., — прикладывает руку ко лбу, — температура прошла.

— Весь день прошел мимо, — ворчу я, беря в руки ложку, — Помню утро, до того, как скрутило, а потом все как в бреду. Как только ребенка не проспала. И Краев вроде днем заходил…Вроде.