Серебряные осколки - Дейзи Вэнити

пополз вниз, и она, выругавшись, схватилась за корсаж.

Рыжая проститутка с плоским веснушчатым лицом, подпиравшая другую стену тупика, покосилась на нее с недоумением.

– Вши замучили, – пояснила Уинифред, в манере кокни глотая половину звуков, и выглянула из-за угла.

Давно зажглись фонари, но еще недостаточно стемнело, чтобы ищущие развлечений мужчины расхаживали по улицам, не пряча лиц.

– Не привыкла еще? – сочувственно спросила девушка.

У нее был резкий шотландский говор, но голос тянулся мелодично, как у певицы.

– То-то смотрю, чистенькая ты. И ручки нежные.

Уинифред стиснула пальцы. Она-то полагала, что провела надлежащую подготовку – сменила одежду, сняла украшения, щедро нарумянила лицо, смазала маслом голову, даже, давясь рвотными позывами, вымазала себе лицо и руки грязью. Но ее раскусили в два счета.

Услышав ее план, Дарлинг едва не сошел с ума от ужаса, а Келлингтон предложил попросту выкупить «Розу Востока». Уинифред почти соблазнилась предложением, несмотря на всю его абсурдность.

– Все это так непривычно, – протянула она, – совсем не как в доме.

– Ты работала в доме? В большом? Я о нем слышала?

– Да, в большом, – солгала Уинифред. – В «Оранжерее». Но меня прогнали.

Если она выглядит слишком хорошо для уличной проститутки, это может все объяснить.

– Тебя-то? – недоверчиво переспросила незнакомка. – За что?

– Я подхватила сифилис, – охотно пояснила Уинифред. – А когда вышла из венерического госпиталя, на мое место уже взяли другую.

– Послушай, это мое место, – помолчав, заявила девушка. – Пускай это не Ист-Энд, где все друг другу глотки грызут, ты не можешь просто так заявиться и забрать моих клиентов. Но я позволю тебе остаться сегодня, – добавила она, торжествующе сверкнув глазами и, видимо, вообразив себя добрейшей из людей. – Только бери тех мужчин, которых я не захочу обслуживать.

– Идет, – быстро согласилась Уинифред и улыбнулась с вполне искренним облегчением – ни к чему поднимать шум, устраивая драку с проституткой. – Спасибо.

Девушка послала покровительственную улыбку в ответ и поправила волосы. Сверху они были еще кое-как расчесаны, но внизу сбились в старый колтун, который не возьмет ни одна щетка.

– Я ведь тоже раньше работала в доме, – хвастливо заявила она и кивнула, указывая за угол. – Новый хозяин меня прогнал – мол, у них теперь «новый облик». – Передразнивая Роя Даска, она выпятила губы и вывалила язык – вышло похоже. – Теперь в «Розу Востока» берут только восточных девушек. Как понимаешь, я им совсем не подхожу. Как тебя зовут?

– Мэри-Энн, – по привычке откликнулась Уинифред.

Девушка скорчилась.

– Дура, не настоящее имя! Как гостям представляешься?

– Флора.

– Я Несса. – Она прищурилась, разглядывая Уинифред с видом заправской сводни. – Мой тебе совет – вымойся где-нибудь хорошенько и попросись в «Розу». Ты миленькая, легко сойдешь за русскую.

– А меня возьмут? – пролепетала Уинифред.

У тупика показался мужчина, и Несса призывно изогнулась. Но тот, не проявив интереса, прошел мимо, и девушка снова устало опустила плечи.

– Может, и не возьмут, – с неожиданной грустью ответила она. – Мне-то откуда знать.

Она принялась деловито поправлять грязные кружева на декольте. Не слишком красивая, но изящная, с приятным голосом и бойким нравом – такие девушки никогда не нравились мистеру Уоррену.

Заметив, что Уинифред на нее смотрит, Несса смягчилась.

– Если и не возьмут, на улице тоже не совсем скверно – если найдешь, где подремать днем. Ты не гляди, что людей мало. На Хеймаркет все живут глубокой ночью.

– Почему ты не найдешь себе другое место? – поинтересовалась Уинифред.

Несса вдруг близко придвинулась и обдала Уинифред своим дыханием, имевшим характерный металлический запах – во рту у нее были маленькие кровоточащие язвочки.

– Мне в госпиталь путь заказан, – с придыханием произнесла она и, увидев на лице Уинифред отвращение и ужас, хихикнула. – Что уж тут поделать. Есть деньги?

– Нет, – ответила ошеломленная Уинифред.

Как Несса может знать, что умирает, и все равно так бесстрашно глядеть смерти в лицо?

– И у меня закончились. Ничего, заработаем – ночь сегодня теплая.

Несмотря на собственные слова, Несса вдруг поежилась. Дверь «Розы Востока» ненадолго приоткрылась, впуская гостя, и вместе со светом на улицу на мгновение пролилась мелодия.

Рядом с тупиком кто-то остановился – Уинифред поняла это по тени. Она вжала голову в плечи и опустила глаза, пытаясь казаться как можно более незаметной рядом с яркой и кокетливой Нессой.

– Сколько берете? – спросил мужчина.

Судя по голосу, он был пьян.

– Полсоверена, – живо откликнулась Несса.

Звякнули монетки, и, обвив шею мужчины руками, она увлекла его в глубь тупика.

Уинифред отвернулась. От гадливости в ушах у нее шумела кровь. Она не отрывала взгляда от двери «Розы Востока», повторяя себе, что за этим сюда и пришла.

– Ну и несет от него, – шепнула Несса, когда мужчина, пошатываясь, вывалился из переулка. Зевая, она принялась перекатывать в пальцах шиллинг. – Зато заплатил вперед.

– Неужели тебе никогда не хотелось начать жизнь сначала? – вырвалось у Уинифред. – Есть же работные дома, есть…

Несса поглядела на нее с недоумением, фыркнула и показала покрытую патиной монетку на ладони.

– Горбатиться за станком за шиллинг в неделю? Да я за пять минут зарабатываю в десять раз больше, чем эти несчастные. Нет уж. Я ведь не идиотка. Если и доживать в нищете, то хоть помереть не за швейной машинкой.

Уинифред впервые слышала, чтобы падшая женщина называла простых работниц «этими несчастными» – какая дикость. Но теперь, по крайней мере, она лучше понимала мисс Гэмпстон. Когда деньги кажутся легкими, люди часто забывают, что им пришлось отдать взамен.

– Все продают себя, – добавила Несса. – Все, даже богачи. Просто они умеют торговаться лучше нас.

– Послушай, у меня… – начала Уинифред, но с улицы вновь кто-то свернул в тупик.

На этот раз мужчин оказалось двое. Несса шикнула на нее и ослепительно улыбнулась прохожим.

– Привет. Берем по десять шиллингов.

Первый мужчина молча обхватил хохочущую Нессу за талию, а второй шагнул к Уинифред. От ужаса она почти не дышала, но все-таки сумела принять самое презрительное, самое брезгливое выражение лица. Ей совсем не пришлось притворяться – от него дурно пахло, он был небрит, и рыжеватая щетина спускалась от носа до самой шеи.

– Крошка, будь поласковее.

Он потянулся к ее груди, но Уинифред с громким шлепком отбила его руку.

– Не смей ко мне прикасаться, – холодно заявила она.

Мужчина с недоумением потер руку. Он не боялся ее, скорее был позабавлен.

– Это какая-то игра? Ну же, не упрямься.

Ухмыляясь, он снова потянулся к Уинифред, и она приставила к его шее лезвие ножа, который прятала в рукаве.

– Убирайся, – прошипела она.

Ей до смерти хотелось пустить ему кровь, но тогда пришлось