Любовь до гроба - Анна Орлова

София обвела взглядом свои богатства. Вот ароматический экстракт земляники, который она так любила дегустировать холодной зимой, вот сладкая настойка стручков ванили бурбон, вот благородный вишневый блеск гибискуса, вот сушеный имбирь… Всем им предстоит стать компонентами самых изысканных чаев, которые будут благоухать и восхищать знатоков этого благородного напитка.

Молодая женщина осела в кресло у стола и опустила голову на руки. На сердце у нее было как никогда тягостно. Госпожа Чернова с детства интересовалась травами, и ее охотно обучила всем секретам домовая родителей, а кое-чем поделилась также матушка (родительнице Софии было не по вкусу это увлечение, но она в конце концов капитулировала перед объединенными силами мужа, его друга, кровно заинтересованного в получении новых сортов чая, а также упрямой дочери).

А вот старшая сестра Софии всегда полагала подобные опыты вредным баловством, и, несомненно, возбранила бы такое увлечение в своем доме. Странно, сколь несхожими могут быть дети, рожденные в одной семье. Ирина всегда строго следовала светским предписаниям и увлекалась лишь ловлей подходящих женихов. Поймав наконец блестящую добычу, она сосредоточила все свои помыслы на хозяйстве и детях. Надо думать, младшая сестра охотно порадовалась бы за нее, если бы старшая не взялась ее воспитывать и наставлять, принуждая оставить гадания и чаи, цветоводство и прочие "вредные" увлечения.

К счастью для Софии, вскорости она познакомилась с ныне покойным господином Черновым и сделалась его невестой.

Ее супруг, приятный молодой джентльмен двадцати семи лет от роду, служил офицером на корвете "Громовержец". В ранней юности он поступил на корабль мичманом, после сдал экзамены на чин и за каких-то семь лет дослужился до второго лейтенанта. После того он счел себя готовым к обзаведению семьей. Имение его было невелико и доходов с него не хватило бы на достойную жизнь для жены и детей, но вкупе с офицерским жалованьем давало достаточно средств.

София находила такую партию весьма удачной: приданого у нее было немного, да и ослепительной красотой она не блистала. Молодая женщина почтительно относилась к мужу, испытывала к нему привязанность и истинное супружеское уважение, всегда с радостью встречала его во время редких отпусков. Господин Чернов с удовлетворением видел, как расцвел Чернов-парк с появлением хозяйки и рад был проявлениям нежных чувств своей молодой супруги, поскольку искренне любил ее.

Софии удалось устроить свое счастье без жертв, на кои ее толкала старшая сестрица, а потому до сих пор молодая женщина вполне дружески общалась с родней, переписываясь два-три раза в год и отправляя непременные поздравления с праздниками.

К несчастью, теперь дело обстояло иначе. Госпоже Черновой следовало в ближайшее время отписать сестре, попросив приюта, и оставить в прошлом все неподобающие радости. Исключение составляло лишь гадание — занятие, на взгляд Ирины, не слишком приличное, зато почетное.

Так что ингредиенты придется оставить домовым, благо, испокон веков именно они ведали травами и чаями. При мысли о предстоящей разлуке с преданными Стеном и Леей молодой женщине делалось совсем безотрадно.

Госпожа Чернова со слезами на глазах покинула комнату, в которой провела столько приятных минут и где было собрано столько славных воспоминаний. Ей нередко доводилось укрываться здесь от чужих горестей, с которыми приходилось сталкиваться гадалке, от неуклонных правил приличия, от посторонних глаз и придирчивых оценок. Лишь тут да наедине с рунами она могла быть самой собою, со всей истовостью предаваясь любимому делу и наслаждаясь тихим счастьем.

Софии было горько и обидно. Невыносимо снова и снова терять то, что составляет суть твоей жизни, не обретая ничего взамен.

Что ж, зато Лея будет рада получить новые компоненты для своего драгоценного мыла, а быть может, станет наконец его продавать, что сулило со временем неплохие барыши, даже учитывая немалые налоги…

Молодая женщина через силу улыбнулась, с нежностью думая о преданных домовых, которые стали для нее родными, и направилась на кухню.

Домовые чинно расположились за столом посреди белоснежной кухни. Перед ними стояли полные чашки и нетронутые сласти, но понурые супруги, казалось, вовсе позабыли, что собирались чаевничать. Подперев щеку рукой, Лея мрачно взирала на сверкающую чистотой плиту, а Стен сидел, опустив глаза, и мял в руках шляпу.

Эта сцена составляла такой контраст с недавним бесшабашным весельем домоправительницы, что София замерла на пороге.

— Что случилось? — встревожено воскликнула она.

— Ничего, — буркнула Лея, отводя глаза, пытаясь улыбнуться.

Госпожа Чернова вздохнула поглубже и принялась расспрашивать, пренебрегая нежеланием домовых отвечать на каверзные вопросы. Как выяснилось, Стен вернулся из города с пустыми руками, поскольку почтенный мясник решительно отказался снабжать провиантом подозрительную особу…

Услыхав это удручающее известие, София на несколько мгновений оцепенела от раздражения и досады, но вскорости ее обуяла та разновидность гнева, какой присуща поразительная ясность мыслей и готовность храбро сражаться даже с превосходящим противником.

— Сегодня же после чая загляну к господину Баруларсу. Уверена, он меня тогда выслушает! — заключила молодая женщина решительно.

В ее голубых глазах плескалось опасное пламя, а кулаки были крепко сжаты. Недавнюю печаль и растерянность как рукой сняло. Злость — лучшее средство от меланхолии!

Домовая тут же засуетилась и принялась кудахтать, напоминая хозяйке, что уже пора собираться в Эйвинд.

Поскольку траур накладывал свои ограничения, Софии не пришлось переодеваться сообразно предстоящему визиту, достаточно было лишь сменить шляпку и пощипать щеки для пущего румянца.

Молодая женщина безропотно принимала помощь хлопочущей домовой, которая подсовывала то огуречный лосьон, то флакончик духов, то принималась поправлять чепчик… Как будто снаряжала хозяйку на свидание, а не на чаепитие с подругой!

Впрочем, терпения Софии достало ненадолго. Отослав Лею, она сама принялась прихорашиваться, поймав себя на крамольной мысли, что нынче ей отчего-то вновь хотелось быть нарядной и казистой.

Должно быть, последний раз она задумывалась о своей наружности еще при жизни господина Чернова. Но жизнь продолжается даже после смерти близких и любимых, пусть даже под гнетом горя кажется иначе.

София сняла чепец и выпустила несколько прядок вокруг лица, как нравилось мужу. С такой прической она казалась совсем юной и свежей, и темные мрачные одежды странно смотрелись на ее по-девичьи тонкой фигуре. Молодая женщина вздохнула и решительно заколола кокетливые локоны — вдове не пристала столь легкомысленная куафюра!

Госпожа Чернова спустилась вниз, привычно проигнорировала неодобрительный взгляд домовой, которая отнюдь не придерживалась строгих взглядов хозяйки, и отправилась в Эйвинд.