Мой бывший бывший - Джина Шэй

— Стоп, — Яр успевает поймать мое внимание до того, как я бросила трубку, — давай честно — я не был в курсе никакой диверсии. Я разберусь. Это было в последний раз. Кристина тоже тебя больше не тронет.

— Не Кристина, так какая-нибудь из её подруг, — фыркаю я насмешливо, — Анджела Леонидовна, например. Или еще кто, за кого ты не отвечаешь.

— Я разберусь со всем, — настырно давит Яр, — ты сама не налажай в работе, а все сторонние помехи я устраню.

— Ветров, это всего лишь твои обещания, — я чуть прикрываю глаза, — и ты снова мне будешь лепить, что не был в курсе, но я тебе при этом уже буду должна. Тем более, если я сейчас скажу Маруське про возвращение блудного папы…

— Какого папы? Моего папы? — раздается нерешительный писк из-за моей спины.

Твою ма-а-ать…

Моя торопыжка как всегда поела за пять минут…

У меня в ушах свистит так, будто я ухаю в какую-то бездонную пропасть.

Господи, почему я в подъезд не вышла разговаривать? А еще лучше к подъезду. А в идеале — вообще было не брать трубку, и поговорить с Ветровым, только когда Маруська упадет спать. А теперь…

— Вика, — Ветров еще не в курсе, как я влетела, у него там новые убедительные доводы сформировались. Только я сейчас вообще не о нем думаю.

— Я перезвоню, — тихо выдыхаю я, сбрасываю и тут же вырубаю телефон к чертовой матери. Если и начнет перезванивать — мне не помешает. А самому Ветрову побиться об стену «Абонент временно недоступен» даже полезно.

Самое обидное в этой ситуации даже не то, что он меня обставил, нет.

Я сама себя подставила…

Могла бы еще потянуть время, а нифига, обратного пути уже нету.

Моя козявка стоит за моей спиной и таращится на меня глазами, что те плошки. Она даже не покачивается, она замерла, будто боится спугнуть что-то эфемерное, что еще даже не осознала толком, но не так уж далека от этого.



А в глазах такая надежда, что мне уже хочется пустить себе пулю в висок.

Я стекаю на её софу и, не находя никаких слов, хлопаю себя по коленям, приглашая Маруську на них усесться. Может, не по возрасту, но это нужно мне. Гораздо больше мне, чем моей малявке.

Маруська доверчиво устраивается на моих коленях, а я обнимаю её худенькие плечики. Убираю с мордашки прядь волос, выбившуюся из растрепавшейся косички. Понимаю, что у меня трясутся пальцы.

Я боюсь.

Я настолько боюсь, что меня трясет как в лихорадке.

Но она ведь ждет ответа на свой вопрос, моих исчерпывающих объяснений. И она… Она имеет на них все права, я не могу вцепиться в неё как Скрудж МакДак в золото. Она не моя вещь — а живая малявка, и просто хочет познакомиться с папой…

Но какой из Ветрова вообще может быть отец?

Я даже «воскресным папой» его не представляю…

Вот только это не представляю я.

Я ведь понятия не имею, каким он может быть в отношении Маруськи. Он видел её один раз и хочет познакомиться. Хочет установления отцовства, встреч, прочей фигни, кажется, что-то даже про алименты заговаривал. Ну, не я о них заговаривала, точно. Я к его деньгам добровольно бы не прикоснулась. И не заговорила бы о них. Нет, он сам о них заговаривал сегодня. И о встречах — тоже сам. Это…

Это ведь чего-то стоит, да?

— Солнышко, помнишь дядю, который приходил ко мне вчера? — неловко начинаю я. Ох, не предполагала я, что мне придется вести такие разговоры.

Маруська — человечек «сто тысяч вопросов» — кивает, слушает мои сбивчивые объяснения и атакует меня сначала одним сомнительным вопросом, потом другим.

И приходится находить ответы, такие, чтобы она мне поверила, такими, чтобы она поняла, и… Не возненавидела меня. Ни сейчас. Ни потом. Ни в принципе.

Ветрову я перезваниваю через сорок минут. Для надежности — все-таки выхожу в подъезд, а то есть у меня подозрение, что моя лиса все-таки будет подслушивать.

— Встреча завтра в час, — говорю тоном «официальных уведомлений», не терпящим никаких споров. Для начала — просто пообедаем. Место можешь выбрать сам, но не рекомендую никаких ресторанов. У Маруськи шило… Везде у неё шило, где только можно. Посочувствуй себе и официантам, вам её не поймать. А я дам Маруське вас хорошенько помучить, я слишком на тебя злая, Ветров, чтобы спасать тебя от трудной доли.

— Может быть, тогда встретимся в воскресенье? — судя по тону, Ветров не ожидал, что я возьму и сдамся вот так просто. — Ты успокоишься заодно. Или безнадежно, без двадцати уколов в живот тебе не полегчает?

— В воскресенье у Маруськиной подруги день рожденья, и я в гробу видела после такого стресса еще и наблюдать твою физиономию, — устало отрезаю я, — или завтра, или можешь подождать до суда.

— В час так в час. За вами заехать? — мой тон Яр понимает верно и тут же вцепляется в то, что дают.

— Лучше не надо, мы доберемся сами, — емко выдыхаю я и сбрасываю. Ни одной лишней секунды слушать Ветрова у меня нет никаких лишних сил.

В голове блаженная пустота — и одна только мысль — ну, ты и налажала, Виктория Андреевна. Но… Тут ничего не попишешь. Встреча назначена. Отвертеться от неё — себе дороже. Зная Ветрова — он ведь назло мне припрется к моему дому и будет караулить нас тут.

Для знакомства. Да — незаконного, но даже если я вздумаю повозражать, на суде он все равно меня переспорит. Ну, или просто оплатит штраф, ужасно фальшиво раскаиваясь.

Осталось только понять, как согласуются эти планы с кино и Ником.

Признаться честно, я надеялась, что в выходной день, и без того испорченный перспективой встречи с Ветровым, смогу хотя бы выспаться.

Была своя прелесть в том, чтобы просыпаться в девять утра, в обнимку с теплой Маруськой — а по пятницам она регулярно засыпает у меня — и никуда-никуда не вставать.

Размечталась!

Просыпаясь под Беонсе, я ловлю за хвост мысль, что если это Ветров — я пошлю часов до одиннадцати сегодня — не цензуря ни слова. Потому что, ну обурел же, скажите? Звонит в семь утра, батюшку б его, да расстрелять без суда и следствия. Вот то-то и оно, что обурел!

— С добрым утром, Виктория!

Бодрый голос начальства, причем того самого невозможного начальства, что взяло тебя на работу без собеседования — вот что бодрит эффективнее любого кофе и холодного душа вместе взятых.

— Э-эдуард Александрович? — голос все-таки удерживается в приглушенных тонах — Маруська под моей рукой сонно возится, но еще не проснулась.

— Какие у вас планы на выходные? — Козырь вообще не разводит реверансов, ему точно плевать, как я не удерживаюсь и зеваю в трубку.

— В каком смысле? — зевок, кстати, заклинивает от удивления. Какой-то слегка компрометирующий вопрос от непосредственного начальства.