Наследие Артанов - Вячеслав Вигриян

– Нет, есть еще Тихоня, но этот редко дома бывает. Он в основном за периметром промышляет. Так что, если достать надо чего-то редкое – так это только к нему.

– Понятно. Ну спасибо, учтем.

– Да ты это, располагайся пока, а потом айда ко мне на кухню. Спать будешь в соседней комнате. Там, кстати, даже свет есть. Только без надобности не включай, а то аккумуляторы вот-вот сдохнут.

Ответив своему благодетелю словами благодарности, я поплелся в указанном направлении и вскоре уже в полутьме обозревал покои, призванные на какое-то время стать моими апартаментами. Комнатушка была небольшой – три на четыре метра и, в сущности, ничего кроме дивана в ней не было. Бросалась в глаза еще куча тряпья в углу с нездоровым запахом плесени. Вот от нее-то мы в первую очередь и избавимся, и это будет первое, что я сделаю. Бросил рюкзак на пол у изголовья дивана, критически осмотрел постельное и в целом остался доволен. Было оно сравнительно свежим, а, значит, не придется дергать Игната. Откровенно говоря – устал я что-то в последнее время. Слишком часто судьба кардинально меняла мою жизнь, причудливым образом вплетая в нее события, которые не могли бы произойти в принципе ни с кем из живущих. Кроме меня, естественно. Не знаю уж, чем я ее прогневил или наоборот – пришелся по нраву. Знаю я сегодня лишь одно: если прямо сейчас не положу голову на подушку – то непременно усну прямо на кухне в обществе готовящего ужин красномордого аборигена.

Утро нового мира оказалось неотличимым от мира земного. Все так же солнечные лучи с азартом атаковали мои прикрытые веки, стараясь проникнуть к незащищенной роговице глаза, все так же плыли по небосклону заковыристые барашки туч, а ветер, стоило лишь отворить окно, с готовностью привнес в затхлое помещение запах свежести.

Стол в кухне уже был накрытым. За ним, взгромоздившись на колченогие табуреты, восседали двое: мой старый знакомец – Игнат, и тот самый кучерявый соня с ласковой кличкой «Васюня».

– Ну что, проснулся, бродяга? – фиалковые глаза Васюни смеялись, поражая неестественной насыщенностью цвета и неприкрытой жизнерадостностью. В них словно плясали озорные бесенята, делая лицо в общем-то немолодого уже и явно повидавшего многое на своем веку человека гораздо моложе своего биологического возраста. Пухлые чувственные губы, длинный с горбинкой нос, округлое лицо с ямочками на щеках и излишне мягким, женственным подбородком делали моего собеседника весьма приятным, внушающим исключительно позитивные эмоции человеком. Игнат же наоборот, выглядел отчего-то хмурым, задумчивым. – Присаживайся.

– Сухпай будете? – я вывалил на стол все четырнадцать упаковок с пищевым концентратом и не без удовольствия заметил, что подношение мое пришлось всем по нраву. Даже на лице Игната появилась блуждающая улыбка.

– Фигасе. Удивил так удивил! Откуда добыча?

– Да я тебе рассказывал уже, – покосившись на Игната с Васюней, я успел заметить, как оба они обменялись многозначительными взглядами. Видно было, что Игнат уже успел поделиться моей жизненной историей во всех подробностях, но, судя по всему, так и не смог заставить друга поверить в ее правдивость. Упаковки же с пищевым концентратом, выглядевшие совсем новыми, явно перевешивали чашу весов в пользу моего рассказа. Да и маркировка имперская, и своеобразный стиль оформления упаковок, на которых гордо красовался взмывающий в небо пассажирский гелиостроп, заставили бы призадуматься человека и более недоверчивого, чем Васюня. – Есть еще кое-что, – решив идти до конца, я освободил часть стола, отодвинув в сторону упаковки с концентратом и принялся выкладывать из рюкзака на освободившуюся поверхность и остальной весь свой нехитрый скарб, которым снабдили меня люди Карама перед тем как высадить на эту негостеприимную планету. Нож, зажигалка, комплект термобелья, штормовка, самораскладывающаяся палатка с подогревом. Не без удовлетворения констатировал, как загорелись глаза Васюни при виде палатки, и даже Игнат, обладая от природы характером более уравновешенным, озадаченно крякнул.

– Вот так-так! А вот это уже пожалуй интересно! – Васюню так и тянуло распотрошить упаковку с палаткой, он даже заерзал на месте от нетерпения. – Это все или еще что-то есть? – Глаза его безотрывно уставились на рюкзак, на дне которого продолжала болтаться памятная игрушка – тот самый испещренный загадочными символами восьмигранник.

– Почти. – Не особо церемонясь, я вытряхнул безделушку, и она с грохотом упала, прокатившись по некогда полированной столешнице стола, а затем замерла у самого его края.

То, что произошло потом, словами уже описать весьма сложно. Глядя на побледневшие, в одночасье ставшие мраморными лица двоих друзей, на их трясущиеся руки, на глаза, замершие в мертвенной неподвижности, я и сам здорово струхнул. Даже Антонина Семеновна не выдержала и вскрикнула где-то в глубинах черепа. Видимо, в этот момент мы с ней подумали об одном и том же: а что если безделушка, которую я так беззаботно все это время таскал в своем рюкзаке, на самом деле является ничем иным как оружием массового поражения? Ведь только этим можно было объяснить странное поведение аборигенов. Страх их был неподдельным. Я даже представить себе не мог, что живой человек может так чего-то бояться. С Васюней-то я был практически незнаком, но вот Игнат, подобравший меня в лесу, по моему глубокому убеждению, воистину робостью характера не отличался. Кто знает, а может восьмигранник и есть ядерная бомба – одна из маленьких игрушек, уничтоживших едва ли не до основания все живое на планете «Болтанка»?

– Ты… где… взял… эту… штуку? – первым, как ни странно, справился с собой Васюня. Смотрел он на меня сейчас очень внимательно, причем в прищуре фиалковых глаз уже не осталось былого благодушия.

– Нашел. – Понимая, что ответ мой прозвучал скорее как отговорка и выглядит не очень естественно, я собрался с духом и принялся излагать свой рассказ в наимельчайших подробностях, описывая происходящие со мной события, произошедшие с тех самых пор, когда я оказался в плену у «черных» археологов. Тот момент, когда я обнаружил свою находку, также описал максимально подробно, не преминув добавить к рассказу все наши продолжительные потуги понять, что за вещь попала все-таки в мои руки и руки моих товарищей по несчастью. С течением моего рассказа выражение лиц слушателей постепенно менялось и сейчас, когда я уже практически закончил, на меня уже не смотрели с недоверием.

– Ты хоть представляешь себе что это? – Васюня вышел из своего ступора и первым взял в руки злосчастную штуковину. Держал опасливо, словно боясь, что она, того и гляди, действительно взорвется.

– Ума не приложу.

– Ладно, собирайся тогда.

– Куда?

– Увидишь. Игнат, ты тоже с нами давай. Идем, по дороге позавтракаем. – Подхватив три упаковки сухпая, Васюня рассовал его по карманам потяганной вельветовой куртки. Восьмигранник он тоже прихватил с собой, сунув его в один из внутренних карманов с таким видом, словно вещица принадлежала уже ему, а не мне.

Улица, как и вчера вечером, оказалась совершенно пустынна. Проехав какое-то время по ней, мы вырулили на Центральную. А вот здесь народа действительно оказалось много: люди сновали по тротуарам с видом вполне безмятежным. Кто-то выходил из магазина нагруженный, как и полагается, свертками с закупленными товарами, кто-то наоборот – только заходил в них. Парикмахерские, булочные, шашлычные, забегаловка с потешной вывеской в виде похоронного креста, на котором нарочито корявыми буквами было выведено: «Последнее пристанище» – все эти заведения без зазрения совести мы миновали. Автомобиль, ведомый твердой рукою Игната, целенаправленно катил вперед по единственной оставшейся жилой улице Прикополя никуда не сворачивая до тех пор, пока не вырулил на широкую площадь, посреди которой красовался гигантский памятник, выполненный из материала, по цвету напоминающего мрамор.