Золото мертвых. Смута - Юрий Корчевский

А вот Андрею пришлось туго. Он и ночью бдел и днём только придрёмывал, сидя верхом на лошади. За неделю половину пути едва прошли, а он уже вымотался. Но кормил Митрофан сытно, этого у него было не отнять, кулеша с мясом на всех хватало. Только вот готовили его на стоянках утром и вечером. Днём же хрустели сухарями, запивая их водой из баклажек. Чтобы разжечь костёр и приготовить похлёбку, часа два уходит, поэтому днём времени не теряли. Только вечером огонь костра далеко виден и дым за полверсты учуять можно. Выражаясь по-современному, демаскирует костёр, место стоянки выдаёт.

Потом почва влажнее пошла, местами малые озерки встречаться стали. Так и должно быть: на север идут, тут топких мест, да болот, да речушек полно.

Возчикам лучше, они на стоянках спали на телегах, на грузе. Андрею же приходилось выискивать места посуше, но всё равно одежда волглой была от сырости. И ещё донимали комары. Он уж и мятой, и ромашкой открытые участки тела натирал, но помогало ненадолго. Над каждым из людей вилось облако летучих тварей – комаров, мошек. После их укусов тело зудело, чесалось, а лицо и вовсе распухало. Андрей уже клял тот день, когда согласился на Кострому.

– Ничего, – успокаивали его ездовые, – дальше похолоднее будет, комаров поменьше. А ежели сырой валежник в костёр подбросить для дымка, так и вовсе жить можно.

Купец дорогу знал, ходил ею неоднократно и выбирал путь короткий, зачастую малоезженый, одна узкая колея от тележных колёс, поросшая травой. Зато путь сокращал. Деревни на нём совсем редко попадались, а обозы и вовсе не встречались.

Теперь Андрей понял, почему Митрофан не хотел брать большую охрану. Места здесь малолюдные, гнус да комарьё. Ни один тать в лесу долго не усидит, самого летучие твари если не сожрут, так всю кровь выпьют.

В один из дней обоз остановился, хотя для привала было ещё рано. Андрей сразу в голову обоза поскакал.

Купец ходил впереди и озабоченно чесал затылок.

Андрей спрыгнул с лошади – ноги размять.

– Почто стоим, Митрофан?

– Болото впереди. Можно по берегу объехать, но так будет дальше. А можно и через Николину гать. – Купец показал на лежнёвку из полусгнивших брёвен, идущую через топь.

Андрей прошёлся по гати немного, попрыгал. Брёвна под его прыжками трещали и уходили в трясину почти полностью, однако держали. Но ведь у лошади с подводой и грузом вес неизмеримо больше! А ежели брёвна не выдержат? Они небось не один десяток лет тут лежат, подгнили. Не выдержат – что тогда? И обоз назад не повернёшь. Гать узкая, места для разворота нет, а задом пятиться с телегой лошадь не может.

Андрей вернулся на землю.

– Я бы не рисковал.

– Вёрст двадцать сократим, – не внял купец. – А ежели какое бревно и провалится, так запасные взять можно.

Видимо, купец уже принял решение.

По его приказу ездовые стали рубить деревья и зачищать их от сучьев. На каждую подводу погрузили по два-три коротких бревна, метра по два длиной.

Купец пошёл пешком по гати, за ним тронулся обоз. Лица у ездовых были тревожными.

Метров сто они прошли нормально, и купец уже явно приободрился, как вдруг под первой телегой хрустнули и провалились брёвна. Телега, а за ней и весь обоз встали. Ездовые облепили телегу, приподняли и подсунули под колёса бревно.

Обоз снова двинулся в путь, но опять ехали недолго – снова провалились брёвна. Опять ремонт всеми силами. Телега с грузом полтонны весит, колёса тележные узкие, продавливают гнильё.

И снова, едва тронулись, остановка.

На следующей сотне метров стояли больше, чем ехали.

Весь запас брёвен ушёл, и развернуться уже нельзя. По брёвнам давно уже никто не ездил, они поросли мхом, а по обеим сторонам – топь, временами из пучины пузыри вырываются и с шумом лопаются. Лошади от испуга шарахаются, глазами косят, ездовые под уздцы их хватают. Не приведи господь дёрнет лошадь в сторону, телега с бревенчатого настила сползёт – не вытащить тогда! Хорошо, если успеют постромки обрубить, скотину спасти. У ездовых топоры за поясом, к худшему приготовились.

Пришлось ездовым назад пешком идти, снова брёвна рубить и на себе их носить. Движение получалось медленное, лучше бы кружной дорогой ехать. Да ещё мошка житья не даёт, на болоте их миллионы.

А конца гати не видно. Вокруг зелёные кочки, ржавая вода, осока. Только кочки те – обман, наступишь – и провалишься.

За день всего метров триста одолели, вымотались все, а уж солнце к закату катится. Ситуация – хуже не придумаешь. Лошадям есть нечего, распрячь их невозможно, и костёр людям не развести.

Андрей прошёл вперёд. Ещё метров двести той гати осталось, но хуже всего то, что брёвна до берега не доходят. И всего-то ничего, метров десять.

Вернувшись, сказал об этом купцу.

Тот аж побелел:

– Быть такого не должно! Была гать, везде была!

– Сам посмотри.

Срубили слегу – тонкую длинную жердину – и пошли с купцом вперёд. В самом деле – не видать гати.

Купец начал слегой путь проверять. Везде жердь на аршин, а то и более вглубь уходит. Тут брёвна хоть кидай, хоть не кидай – не проедешь. Если только сваи из брёвен бить, на них же настил из брёвен класть. Только вопрос – не уйдут ли сваи на всю глубину, в топь?

Купец закручинился:

– Понесла меня сюда нелёгкая! Видно, чёрт попутал.

Ох, не к месту он нечистую силу вспомнил!

Все обозники собрались у передней подводы.

– Что делать будем? Нет впереди дороги, – повинился купец.

– Эхе-хе, Митрофан… Надо было допреж всю гать до конца пройти, а только потом с обозом соваться, – укорил его старый ездовой.

– Хорошо после драки кулаками махать. Сейчас-то что делать? – поднял на него глаза купец.

Посовещавшись всем миром, решили телеги распрягать и ездовым тащить их на берег, с которого ушли. Тогда лошадей можно будет развернуть и вывести с гати. Только так можно и телеги с грузом, и коней сохранить. Работа долгая, тяжёлая, грязная.

Однако уж сереть стало, и значит, дотемна не успеть.

Выпрягли последнюю телегу, облепили её со всех сторон и вытолкали назад, на берег. И лошадь под уздцы вывели, пастись пустили. Сами умаялись – сил нет. Решили продолжить с утра, а сейчас лошадей к гати привязали, чтобы случайно в топь не оступились. Лошади – животные не дурные, они сами остерегаются с гати в сторону шагнуть.

Двое ездовых стали собирать хворост и ветки, разжигать костёр. Остальные рвали траву и носили её лошадям. Они, как и люди, устали и хотели есть.

Андрей расседлал лошадь и тоже пустил её пастись.

Стемнело. На свет костра летели мошка и гнус.

Вдруг одна из лошадей на гати вскрикнула, заржала, и послышался стук копыт.