Атлантида, унесенная временем - Анатолий Максимов

Естественно, все эти ярлыки не однозначны и в человеке существуют во взаимосвязи. Просто чего-то одного больше, а другого… Но чтобы быть объективным, оценку я производил с точки зрения доверия к реалиям Платона в его описании Атлантиды!

Вне сомнения, первые роли в этом минимальном тесте были отведены Брису и Стояну. За ними скромно пристроился Максим, то есть я. Потом – Ириада, Проктогор и Влад, наконец, – почти полный пессимист, а точнее, экстремист-скептик – Ольга. В этом деле себе я дал слово, что мои нескромные рассуждения мои коллеги никогда не увидят. И не увидели – только после прочтения этих строк.

Сделав такие хитрые подсчеты, я вздохнул с облегчением: с таким коллективом дело поиска вести можно там, где Атлантиды нет, не было и никогда не будет! Но это для пессимистов. А оптимисты ориентируются на иной принцип: «Если не догоним, то хотя бы согреемся!».

Говорят, что пессимист – это хорошо информированный оптимист. Может, поэтому мы, старшее поколение, – все же оптимисты?

… От Дарданелл и Трои мы вышли к вечеру. Решили ночью вблизи пролива не идти – слишком велико движение на этой водной трассе. А риск нам был ни к чему. Укрылись милях в десяти от мыса с Троей в маленькой безлюдной бухточке.

Наши капитаны были на высоте: они выбрали место для стоянки не среди торчащих из воды скал, укрывавших нас от ветра. «Наша» бухточка имела пологий берег из песка и гальки.

– Если нагрянет шторм, то он может сорвать нас с якоря и бросить на скалы, – пояснил Проктогор, которого мы звали просто «Гор». Пояснение продолжила Рида:

– Барометр падает, но медленно… Может быть, успеем дойти до порта Измир и укрыться в его гавани?

– А далеко до порта? – спросила Ольга.

Ей ответил Влад, который спокойно отнесся к тому факту, что его в «капитаны» не взяли, хотя несение вахты доверили, правда, пока только в дневное время и в несложной обстановке.

– Миль 100… Сверялся с картой…

Морское примечание. Кстати, коли мы – моряки, то будем теперь говорить о расстояниях на «морском языке». Как и о курсах движения шлюпа. Остальную терминологию освоим в процессе плавания.

При навигационных расчетах расстояние на море измеряют в морских милях. Одна морская миля равна одной минуте земной широты – приблизительно 1852 метра (кстати, в отличие от сухопутной артиллерии, при расчетах морская артиллерия использует те же морские мили, это я подтверждаю как инженер морской артиллерии).

Для ее обозначения используют символ «М». Морские мили делят на 10 кабельтовых. Вот как выглядит в вахтенном журнале стандартная запись «5 миль 2 кабельтова» – «5,2 М». Это около десяти километров.

Единица измерения скорости судна – узел («уз.»). Один узел равен одной морской миле, деленной на один час, то есть «1 М за час». Единица измерения глубины – метр (м), а дробные значения измеряют в дециметрах, например «7,1» означает 7 метров и 10 сантиметров.

На другой день, выйдя из района Дарданелл, мы легли на курс вест-зюйд и, пройдя более 100 миль за пятнадцать часов, вышли к берегам порта Измир. Решили, как и при подходе к Босфору, в порт не заходить – укрыться в нем только в случае сильного шторма. Сильный ветер не был нам помехой. А о штормовой угрозе слышно по рации не было. Мы встали на якорь у припавшего к морю крохотного городка.

По карте получалось: гора Манис-Даг (в прошлом Сипила) располагалась по прямой километрах в 30, причем и от нас, и от Измира.

Ранним утром следующего дня мы покинули шлюп вшестером – на борту остался Гор, любезно отпустив Риду с нами. Кстати, сделал он это без сожаления и гримас даже мимолетного неудовольствия.

Чуть позднее, уже в пути, Рида шепнула мне:

– Гор – по натуре «одинокий странник»… Он не очень-то любит быть в толпе… И чувствует себя лучше всего, когда он в море, за штурвалом и один на один со стихией…

Услышав «одинокий странник», я поинтересовался у Риды, любит ли Гор норвежского композитора Грига с его «Одиноким странником»?

– Очень, – с теплотой в голосе вспоминая о Горе, ответила она. – Он собрал Грига всего…

Нас было шестеро, и мы наняли для визита к историческому месту такси-фургон. Ехали с комфортом, не отягощенные стандартной говорильней экскурсовода. Правда, у нас даже не было простейшего буклета о месте нашего интереса – слишком рано мы выехали из городка: все еще было закрыто – кафе, рестораны, отели, киоски печати… Словом, все места, где могли находиться нужные нам проспекты и книжки.

Нехватку «бумажных знаний» мы восполнили у первой же бензоколонки, собрав не только буклеты о цели нашего путешествия, но и все, что рассказывало об округе Измира и достопримечательностях Турции.

Водитель, турок лет тридцати, лихо вписывался в серпантин дороги, повизгивая тормозами на особо крутых поворотах.

Мы с Брисом переглянулись, поняли друг друга, и он сказал по-русски, что «если водитель верит в свое бессмертие, то жизнь пассажиров в опасности»?! Честно сказать, у нас были к тому основания. Наше кредо звучало по-другому: «Риск – благородное дело, если только его благородство этого требует!».

И Брис попросил не торопиться, пояснив водителю, что мы хотели бы подольше пребывать среди красот турецкой земли, а не пролететь мимо нее пулей.

– Мы ведь только первый час на вашей земле, – говорил он, не кривя душой, по-английски, – ведь перед нами разворачивается панорама воистину изумительная…

Казалось бы, события далекого прошлого станут более ясными, если посчитать город Танталис прообразом Атлантиды и поместить его якобы в место существования этой островной цивилизации. Мне представлялось, что легенды и идущие по их следам история с археологией должны будут показать нам, насколько правдиво можно оценивать это место, как Атлантиду, с позиции реалий легенды Платона.

И вот мы на земле рядом с городком Манис, привлекавшим столь много внимания историков и археологов. Стоим у подножья внушительной горы Сипила, у ее северного склона. Здесь, на высоте 300 метров над уровнем моря, в скальной нише высечена фигура женщины размером в десять метров.

Якобы скульптор, сын Тантала, высек этот образ, который древние и нынешние жители считают скульптурой богини-матери. Хеттские иероглифические надписи указывают на то, что этот уникальный монумент был создан во времена бронзового века – предположительно в ХIV веке до н. э. или еще раньше.

Греческий историк Павасания (XI век до н. э.) говорит, что рядом со скульптурой находилась могила самого царя – «гробница Тантала». И действительно, в нескольких километрах к востоку мы посетили необыкновенную усыпальницу, войти в которую можно было по высеченной в скале лестнице с шестью высоченным ступенями. За четким проемом двери сохранилась гробница с тщательно отделанными ровными стенами. По возрасту гробница относится к доантичному периоду, а ее строение столь необычно, что не с чем сравнить из сохранившегося из тех времен. Но предполагаемое время постройки – бронзовый век.