Марк. Заберу ее себе - Теона Бонк

— Дочка! Я сказал ему и скажу тебе. Если он увезет тебя, это разобьет сердце твоей матери. Все, что разобьет ей сердце и опечалит ее, я уничтожу.

— Я люблю тебя, папочка, — повторяю со счастливой улыбкой и выбегаю из дома, но в душе закручивается страх. Я просто молюсь, чтобы Марк все еще хотел видеть меня после всего, через что мой отец заставил его пройти.

МАРК

— Черт! — с шумным вздохом откидываюсь на подушки, натягивая одеяло повыше.

Мне уже лучше, но все еще очень больно. Прошло два дня с тех пор, как меня избили на заправке. Какое-то время я держался, но в итоге Максим взял надо мной верх. Хотел бы сказать, что это потому, что я все еще исцелялся от предыдущих побоев, но правда в том, что я не уверен, что смог бы победить его, даже если бы был полностью здоров. Но я хотел бы попробовать однажды.

Я горд парой хороших ударов по Роме, но не могу отрицать, он тоже умеет работать кулаками.

Им троим пришлось помочь мне вернуться в машину и должен признать, Максим в чем-то был прав. Я никогда не забуду, как долго тянутся восемь минут и двадцать пять секунд. Хотя, честно говоря, думая о том, какому риску я подверг Софию, я бы и так никогда этого не забыл. Я был совершенно глуп.

Теперь я снова нахожусь в особняке, в комнате, которую мне выделили. Ко мне приходил врач и наложил швы. Также я получил еще одно строгое предупреждение от Максима, что мне лучше никогда не обижать Софию.

Он сказал мне, что ЕГО дочь скоро зайдет проведать меня, и ушел. Он сделал ударение на слове «его», и это было сказано в чисто его стиле, к которому я начинаю привыкать. На сколько я научился понимать его, тот факт, что он позволит ей прийти ко мне означает, что теперь София действительно МОЯ. По крайней мере, я так думаю.

От этой мысли кажется, что кровь по венам бежит быстрее и боль притупляется на мгновение. Но, черт возьми, мне нельзя выходить из этой комнаты, так что кто знает, что он запланировал дальше. Слышу, какой-то шум за дверью.

— Марк!

Моя голова резко поворачивается к двери, и я вижу Софию. Прошло уже десять дней с тех пор, как я видел ее в последний раз. Я знаю точно, потому что считал. И каждый день без нее я словно умираю внутри. Она намного красивее, чем я помню.

Ее волосы распущены и волнами падают на плечи. Она одета в белый свитер с напуском, который все еще обтягивает ее грудь, и джинсы, которые обтягивают ее задницу, как вторая кожа. Она самая красивая девушка, которую я когда-либо видел в своей жизни.

— Иди сюда, малышка, — требую я. Мой голос хрипл и полон эмоций. Такое чувство, что я почти не могу дышать. Я тосковал по ней, скучал так сильно, что боль была постоянной. Но Боже, теперь, когда я снова увидел ее, я понимаю, что боль от разлуки с ней была даже больше, чем я предполагал.

Она закрывает дверь, а когда снова поворачивается ко мне, то выглядит взволнованно и неуверенно. Делает один шаг, потом еще один, и когда она подходит ближе, я вижу слезы в ее глазах.

— Что он с тобой сделал? — шепчет она с грустью в голосе.

— Я в порядке. Иди же сюда и обними своего мужчину, — привстаю на кровати и распахиваю свои объятия для нее.

— О, детка, — шепчет она, присаживаясь на край и прижимаясь ко мне. Боль пронзает меня, когда она обнимает меня, но мне плевать. Так приятно, что она снова в моих объятиях. Я вдыхаю ее запах и крепко прижимаю к себе. Она отстраняется и смотрит на меня, нежно проводя рукой по щеке.

— Твое бедное прекрасное лицо, — плачет она.

Из меня вырывается смешок, и это тоже больно. Не ожидал, что и мое лицо болит, как черт.

— Детка, я не уверен, что мое лицо когда-нибудь было прекрасным.

— Все в тебе прекрасно.

Запускаю пальцы в ее волосы, глажу рукой по шее и плечам. Мне нужно прикоснуться к ней, поверить, что это реально, и она действительно здесь.

— Я убью своего папу!

— София, ты оставишь его в покое.

— Ни за что! Ты видел, что он сделал с тобой?

— Мне не надо было этого видеть, детка. Я был там, Но да, я мельком взглянул в зеркало после душа. Это не так плохо, как я ожидал.

— Не так плохо?!

— Успокойся, София. Я в порядке и, что более важно, ты наконец здесь, со мной.

— Ты… Ты все еще хочешь меня? После всего, через что ты прошел?

— София, после всего, через что я прошел, если у меня не будет тебя, я убью всех этих придурков.

— Это очень громкое заявление для того, кого пару дней назад пришлось затаскивать в мою машину, — смеется Максим, входя в дверь.

— Папа! Я не могу поверить в то, что ты сделал. Как ты мог так поступить с Марком? — она кричит, дергаясь в моих объятиях, и хотя это очень больно, я удерживаю ее, отказываясь отпускать.

— София, прекрати, — мой голос тверд, хотя я пытаюсь смягчить его достаточно, чтобы не разозлить ее.

— Прекратить? — по выражению ее лица я понимаю, что моя попытка быть помягче не сработала. Ее глаза метают молнии, когда она поворачивается ко мне.

— Твой отец имел полное право надрать мне задницу. Я не берег тебя, как должен был.

— Ты видел свое лицо? Потому что я видела, и мне страшно представить, что я найду, когда откину это одеяло и раздену тебя, — фыркает она.

— Этого не случится, София, — говорит ей Максим. Его голос смертельно серьезен. — Нет…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Этого не случится, пока он не наденет тебе кольцо на палец, — заканчивает он мысль.

— Что? Что еще за условия такие? — визжит София, и если бы у меня не стучало в висках и я бы не хотел побыть наедине со своей девочкой, я бы с удовольствием понаблюдал, как они выносят друг другу мозг.

— Это тебя не касается, София. Это только между мной и Марком, — Максим встает в позу, скрещивая руки на груди.

— Ты говоришь о моей жизни и, в частности, о моей сексуальной жизни с моим парнем, папа! Это касается и меня!

— Если ты хочешь, чтобы твой мужчина остался жив, ты позволишь мне жить в мире грез, где ты все еще девственница, невинная и желающая смотреть мультики, — рычит на нее Максим.