Темные силы - Елена Топильская

— И на чем он прокололся? — с интересом спросил Сашка.

— Перекормил одну девушку. Она заснула, он ее раздел, всю программу выполнил, а она не проснулась. Ну, он труп в ковер закатал и вывез. Труп нашли, стали дело раскручивать и вышли на этого ублюдка.

— А как доказали? — это уж мне стало любопытно.

— Подвел технический прогресс. Он свою хату оформил в таком сатанистском стиле: у него на окнах занавески висели из берцовых костей…

— Как это? — изумилась я.

— Помнишь, раньше в моде были такие занавески из бамбука, кусочки нанизывали на нитку? Вот у него так же берцовки болтались.И лампа настольная из черепа, глазки светились.

— Господи! — только и сумела я вымолвить, представив этот благостный интерьер. — И к нему еще барышни ходили?!

— Валом валили, в очередь, — подтвердил Панов. — Но это еще не все. Он устроил громкую связь между комнатой своей и прихожей: такой домофон, в прихожей кнопочку нажмешь, и можно с комнатой переговариваться.

— А зачем?

— Да хрен его знает. Выпендривался, как мог, в своей коммуналке.

— Он еще и в коммуналке жил? — ужаснулась я.

— Представьте себе, девочки. А эта, последняя, барышня нечаянно сумку бросила прямо на переговорное устройство. Придавила кнопочку, и соседка все, что в комнате у Шаталова происходило, слушала, как в радиотеатре. Ну, и потом поделилась своими впечатлениями.

— А при чем тут писанина кровью? — спросила Марина.

— А я не сказал? — удивился Панов. —. Не забывайте, время-то какое было. Девушки значительно позднее, чем сейчас, расставались с невинностью. И если этому деятелю так везло, что попадалась девственница, он ее кровью на подушке, на белой наволочке, писал ее имя и дату.

— Ну и дурак! — заметила я. — Формировал себе доказательственную базу, своими руками.

— Точно. Благодаря этим наволочкам выявили еще штук пятнадцать эпизодов.

— Это что же, столько было девственниц?! — поразился мой муж.

— Да, дорогой, тогда и желтки у куриных яиц были желтее, — погладила я его по голове.

— И что Шаталов этот, на голову здоровым оказался? — недоверчиво спросила Марина.

— Не здоровым, а вменяемым, это разные вещи. Но состоял на учете в ПНД, в связи с попыткой суицида. Тогда ведь всех неудавшихся самоубийц на учет автоматически ставили.

— А в царской России вообще судили, как за покушение на убийство, — ввернул Стеценко.

— Не за покушение на убийство, а была статья специальная. И хоронили самоубийц за оградой кладбища. Один профессор Петербургского университета этот закон, знаете, как обосновывал? «Кому из вас, господа, было бы приятно лежать в могиле рядом с самоубийцей?!» — я не удержалась, чтобы не показать свою образованность.

— Подожди, так все-таки его здоровым признали? — повторила Маренич.

Панов пожал плечами:

— Ну не нашли у него психического заболевания.

— Но это же клиника! Череп, кости, записки кровью девственниц… Средневековьем каким-то попахивает. Может, он тоже, был сатанистом?

— Вот я и говорю, — Панов наклонился ко мне. — Пообщайся с психиатрами, может, и ваш любитель писать кровью где-нибудь на учете стоит.

— Ладно, учту. Спасибо за чай с пирогами… — Я поднялась.

— И за полезную информацию, — добавил Панов.

Пока мы в морге попивали чай с пирогами, прошел дождь. Я вышла из здания Бюро судебно-медицинской экспертизы в пропитанный озоном воздух, в разгулявшуюся погоду, и настроение у меня резко поднялось. Хорошо, что от морга до остановки — приличное расстояние, я хоть прогулялась и поглазела на окружающую действительность. Она была хороша, и меня, как всегда, удивило, что в этом свежем зеленоватом воздухе, прошитом бледными солнечными лучами, кто-то замышляет и совершает преступления — убийства, кражи, изнасилования…

Но на остановке настроение мое пошло на убыль: что-то случилось с маршрутками — их в обозримом пространстве не было вовсе, и очередь заворачивалась в гигантскую улитку. Оценив ее размеры, я прикинула, что если я пристроюсь ей в хвост, то сяду, в лучшем случае, в десятую по счету маршрутку. Но пока я прогуливалась вдоль «улитки», размышляя, что делать — не торопясь, вставать в очередь или ловить машину, неожиданно откуда-то вырулил полноценный автобус, абсолютно пустой, с кольца. По иронии судьбы я оказалась ближе всех к дверям и воспользовалась этим.

За мной с шумом хлынула толпа счастливых пассажиров, уже не чаявших добраться до метро в этом столетии, но мне удалось занять свое любимое место — у заднего стекла, в уголке, спиной к остальным. Положив локти на поручень, я прижалась лбом к стеклу и погрузилась в свои мысли.

Кто-то прислонился ко мне сзади. Но особо меня не толкали, так что тронулись мы с комфортом. Автобус мерно покачивало на неровном асфальте, я совсем расслабилась, но комфорт длился недолго, потому что за очередным поворотом мы прочно встали в невесть откуда образовавшейся там пробке.

Сначала в автобусе царил недовольный гул. Потом пассажиры убедились, что это надолго, расслабились, стали шутить, рассказывать анекдоты. Стрекотал двигатель, который водитель не стал глушить, видимо, надеясь все же тронуться и проскочить в какую-нибудь ла-зейку. Пробка, по всей вероятности, скопилась тут уже давно, потому что особо отчаявшиеся водители вовсю неслись по тротуарам и газонам.

Я решила отнестись к этой задержке философски. Какая разница, сидела бы я в этой пробке в такси или все еще стояла бы в бесконечной очереди на маршрутку… Вот, кстати, и стало понятно, отчего образовалось столпотворение на стоянке маршрутных такси — им просто было не проехать к стоянке, они все встали на пути туда.

Я даже закрыла глаза, спокойно ожидая, когда мы наконец тронемся. И вдруг ощутила, что кто-то сзади зажал меня в скругленном автобусном углу так, что я не могу вздохнуть свободно, не то что повернуться. Фактически я, как бабочка, оказалась распластана по автобусному стеклу.

Последний раз я сталкивалась с таким автобусным приставанием гнусного эксгибициониста, если мне не изменяет память, в школьные годы. Только теперь я уже не буду, как в школьные годы, давиться бессильными слезами. Я уже набрала воздуху, чтобы дать отповедь психу, как вдруг услышала над ухом негромкий глуховатый голос, совсем как из моего кошмарного сна:

— Мария Сергеевна, вы ведь хотели со мной поговорить? Я к вашим услугам.

Какая там отповедь! У меня перехватило горло — так, что я не состоянии оказалась даже поддержать беседу и поинтересоваться, кто это «я».

А голос между тем вкрадчиво шелестел прямо мне в ухо:

— Вы хотели узнать про Церковь Сатаны? Про Черную Библию? А ведь я говорил вам — ее сжечь надо…