Идеальное отражение - Дмитрий Казаков

С длинной эстакады, протянувшейся над водохранилищем, открылся вид на Химки — уцелевшие в момент Катастрофы, но позже брошенные жителями и разграбленные мародёрами: многоэтажные дома стояли безжизненными громадами, и между ними крутилась позёмка.

На юге пейзаж был ещё менее радостным — сплошные руины на месте Левобережного округа.

— Кажись, всё, — сказал Синдбад, когда до оконечности моста осталось метров пятьдесят.

И тут судьба-злодейка, обидевшись, что кто-то решил предугадать её расклад, выкинула чёрного туза. На Химкинский мост выскочили четыре раптора и с рёвом и визгом понеслись в нашу сторону.

— Бегом! — рыкнул я, но спутники ни в каких понуканиях не нуждались.

Они хорошо знали, что это за зверь такой и с чем его едят.

Была надежда, что чугунки промчатся мимо, но она рассеялась, когда я оглянулся — первый из рапторов уже поворачивал на Ленинградку. Стоит им набрать скорость, а на это железным тварям понадобится несколько секунд, как разогнавшихся биомехов не остановит ничего.

— Стой! — прошипел я. — Будем отходить по правилам! Синдбад, прикрываешь первым!

Бритоголовый не стал спорить, просто остановился, развернулся и улёгся на асфальт. Через мгновение донеслись приглушенные хлопки «карташа» и ругательства стрелка.

Понятное дело — рапторы не дадут себя просто так подстрелить.

— Теперь мы! — скомандовал я через пятьдесят метров. — Синдбад! Давай, отходи!

— Сейчас, — отозвался он.

Чугунки, одолевшие половину моста, двигались рывками, то и дело меняя направление и скорость движения. Один из них дымил, на другом красовалась цепь пробоин, но не похоже было, чтобы это их как-то беспокоило.

— На, получи… — прошипел я, пытаясь выцелить идущую впереди машину.— Вот сука!

Железная «сука» в последний момент вильнула, и очередь моя ушла мимо. Зато Колючему повезло больше — выпущенный из его «мегеры» заряд превратил морду самого шустрого биомеха в железный фарш. Два колеса лопнули, из искорёженного мотора полетели искры, и раптор замер.

— Минус один! — торжествующе воскликнул я, а беглый праведник помянул воинство архангелово.

Синдбад пронёсся мимо нас и занял новый рубеж в пятидесяти метрах позади.

Пока мы отступали, он ухитрился подбить ещё одного чугунка, и против нас осталось только двое. Но зато и мы были почти на Прибрежном проезде, и преследователям осталось преодолеть метров сто.

И тут железные охотники сменили тактику — оба одновременно прыгнули вперёд.

— В сторону! — завопил я начавшему отходить Синдбаду, а сам рванул из подсумка гранату.

Колючий шарахнул из картечницы, но промахнулся, а вот бритоголовый среагировал вовремя. Метнулся к обочине, и целившийся в него раптор с грохотом приземлился на пустое место. Попытался затормозить, и брошенная мной граната брякнулась ему прямиком на крышу.

На шоссе вырос плазменный шар.

Из него вылетел последний уцелевший чугунок, тёмно-вишневый, с рогами на капоте, и помчался на нас. Пришлось выпустить в него целую обойму, да ещё и самому отпрыгнуть, чтобы дымящаяся махина не размазала меня по асфальту.

Перезарядивший «мегеру» Колючий нажал на спусковой сенсор, и всё было кончено.

— Готов, — констатировал я. — Эх, будь мы в другой ситуации, я бы в них поковырялся.

Да, где те славные деньки, когда я мог спокойно разбирать подбитых биомехов в поисках «аккумуляторов»? Когда никто не охотился за мной, а я задействовал «Шторм» лишь против агрессивных чугунков?

Канули в Лету, и сейчас я тороплюсь, да и лишний груз, даже в виде артефактов, мне только помешает.

— Надо посмотреть, что с Синдбадом, — укоризненно произнёс Колючий. — Бог всё видит.

— Конечно. Пошли.

Соратника мы отыскали неподалёку от развороченной взрывом туши раптора, лежащего на земле лицом вниз. Граната сдетонировала слишком близко, и боевой костюм хоть и спас его от смерти, не смог уберечь от ожогов.

— Эй, приятель! — позвал я. — Ты как?

— Хре… хреново… — отозвался Синдбад. — Где там этот би… бионик?

— Ваш выход, маэстро, — я широко улыбнулся и сделал приглашающий жест.

В том, как именно работают бионики, я не разбирался, да никогда и не пробовал разобраться, знал только, что здесь принцип совсем иной, чем у мнемотехников. Но результат они давали, и результат хороший — хоть и не возвращали мёртвых, порой здорово помогали живым.

И ещё после сеанса бионика почти все импланты начинали работать лучше и сбоить реже.

— Всё в руке Господней, — сказал бывший единоверец Иеровоам, присаживаясь на корточки.

Одну руку он положил Синдбаду на затылок, прямо на шлем, а другую на спину, между лопатками. Несколько раз глубоко вздохнул и замер, застыл, точно вовсе прекратил дышать.

Я одним глазом следил за манипуляциями Колючего, а другим поглядывал по сторонам: Пятизонье есть Пятизонье, и неприятная ситуация тут может образоваться в считанные мгновения.

— Уф-ф, е-моё, — сказал Синдбад и сделал попытку подняться. — Спасибо, я прямо как новый.

— Это хорошо, — я облегчённо вздохнул. — Десять минут — перекур, а затем идём дальше.

9 февраля

Около станции метро «Речной вокзал» нам пришлось некоторое время просидеть в развалинах, ожидая, пока мимо не пройдёт группа ботов. Нас направлявшиеся в сторону Химок железяки, к счастью, не заметили, хотя один из паукообразных монстров пробежал в десятке метров.

— Куда они, интересно? — спросил Колючий, когда арьергард из двух андроидов пропал из виду.

— Барьер штурмовать, — ответил я. — Двигаем, коллеги, нам ещё топать и топать.

— А ты знаешь, где он… где дубль сейчас? — спросил Синдбад.

— Примерно. Где-то в окрестностях Тимирязевского парка. — Вдаваться в подробности я не собирался, а уж о том, откуда у меня эта информация, и вовсе намеревался молчать, как партизан.

Чем дальше мы шли, тем больше разрушений встречали.

Если у «Речного вокзала» осталось много уцелевших зданий, то у «Водного стадиона», находившегося ближе к центру локации, они попадались реже, а большая часть строений лежала в руинах. Само Ленинградское шоссе было в общем проходимо, но двигаться прямо по нему рискнул бы лишь самоубийца, ибо проходимо оно было не только для людей, а и для чугунков.

А попасть под колёса носорога или под гусеницы бронезавра — то ещё удовольствие.

Поэтому мы перемещались по обочине, порой уклоняясь на квартал-другой к востоку. Обходили ловушки и немедленно укрывались, стоило моим имплантам заметить опасность.