СССР: вернуться в детство?.. - Владимир и Ольга Войлошниковы

чтоб э́нок мне зря не лепила — как объясняться потом будем? А перед проверочной маму предупредите.

— А как же музыка? — по-моему, Татьяна Геннадьевна была несколько ошарашена моей натойчивостью.

— Я с удовольствием сдам устный зачёт. И могу даже спеть. Если буду знать список годовых тем заранее, наша беседа получится ещё более продуктивной.

Я встала.

— Дорогая Татьяна Геннадьевна! Я от всей души поздравляю вас с новым учебным годом. Мне искренне жаль, что вам досталась такая головная боль как я, и я надеюсь, что всё разрешится благополучно. За сим разрешите откланяться, всего вам доброго.

И я ушла.

Боже, надеюсь, она не станет настаивать на моём высиживании в классе всех этих часов…

17. ВПЕРЁД ЛЕТИМ

ИНИЦИАТИВА НАКАЗУЕМА

27 сентября, год 1982, если вы вдруг забыли.

Из хороших новостей были финские сапоги. Отличные, тёплые, натуральной кожи и на натуральном же меху — редкость для нашего города неимоверная. И они подошли! Я радовалась, наверное, больше, чем мама, скакала по всей квартире.

Теперь про школу.

Татьяна Геннадьевна настаивать на моём присутствии на уроках не стала (спасибо ей огромное за лишний почти что месяц покоя!), но и касательно семи лет не послушала меня тоже. Они с мамой таки написали это прошение (я хрен знает, как оно там называется), приложили мои контрольные и даже заключение учительского актива. К концу сентября этот пакет дошёл (ползком, видать, шёл) до верхушки нашего областного отдела образования, и оттуда прислали бумажку с уточняющими вопросами.

Директрисе.

Она явилась в класс — а меня там нет. И честная Татьяна Геннадьевна растерялась, и не успела энку в журнале нарисовать. Шкандаль! Директорша гневно потребовала моего присутствия на всех уроках. Потому что — мало ли что, такая ситуация. Честь школы под угрозой. Линия партии!.. Когда космически корабли… Ну, вы поняли, в общем, мою досаду и вытекающий из этого сарказм.

Теперь я сидела на последней парте, и рядом со мной стопочкой лежали замечательные учебники: «Букварь» и «Математика, 1 класс». Дети учили буквы и совершали вычислительные действия в пределах первого десятка. Я заканчивала иллюстрации к папиной статье про тренерскую работу. Сильно хотела поскорей отправить и надеялась, что «Физкультура в школе» быстренько её напечатает, и папе к седьмому ноября (день рождения у него) будет подарок.

Тренерская статья должна была стать завершающим разделом нашей спортивной книжки. Затею пробиться в какое-нибудь издательство я ни в коем случае не оставляла, хотя мои родственники испытывали изрядный скепсис в отношении столь наполеоновского плана. Ну, ладно, в журнале напечатали. Но книжка! Это было нечто из разряда высших сфер.

РАЗМЫШЛИЗМЫ

Некоторое уныние вызывало у меня то, что ни один журнал кроме «Физической культуры в школе» никаких признаков готовности к сотрудничеству не проявлял. Неужели всё в молоко ушло? Физкультурщикам, конечно, спасибо. Поставили они наши статейки и в августовский номер, и в сентябрьский, и в октябрьский. Я так понимаю, приняли авторов в число «своих». Благодаря этим добрым людям я за свои картинки шестьдесят семь рублей заработала, рассчиталась с бабушкой (с верхом) а остальное сложила в выделенный мне её старенький кошелёк, такой, с кругленькими ушками-защёлками наверху.

— Чтоб в случае необходимости ни у кого не просить и бутылки по помойкам не собирать, — аргументировала я, и бабушка сразу безоговорочно согласилась.

К четвёртому ноября пришёл ещё один перевод — персонально мне, на двадцать три рубля, и я поняла, что папину статью тоже взяли. Как я скакала! Вот бы ещё ему авторский номер до дня рождения принесли, среди родственников и знакомых прям фурор будет.

Между прочим, и наша книжечка на четырёх соавторов была окончательно готова, и теперь мне срочно нужно было переговорить с папой. Вот срочно, срочняк, прям распирало меня. В отсутствие всякой иной связи я не придумала ничего лучше, чем послать отцу… нет, не письмо. Лучше. Телеграмму!

Я ИДУ НА ТЕЛЕГРАФ. СТРОГО ПО ЛЕНИНУ

Телеграф находился в том же здании что и почта, с другого входа. Внутри всё как-то было ещё более архаичное, чем в почтовом отделении, хотя казалось бы — куда уж. Одни перьевые ручки с чернильницами поразили меня до глубины души. Чернилами писать? Серьёзно? Хорошо, что я с собой шариковую взяла, как чувствовала. Иначе был бы мне урок каллиграфии, мдэ.

На столе, напоминавшем массивную шестиугольную тумбу, стоял плексиглазовый сортовичок, в котором лежали пустые сероватые бланки телеграмм. Сидеть полагалось на стульях, у которых сиденья откидывались, как в театре, только были они жёсткими, видимо, чтобы пришедшие люди чётко осознавали всю суровость жизни. Я решила, что и без стула обойдусь — тем более, стол был достаточно высокий, как раз мне стоя писа́ть.

Я заполнила адрес, получилось шесть слов: город, улица, дом, номер, квартира, номер.

Дальше текст.

«Папа поздравляю…»

Я задумалась. Я хотела написать «поздравляю с днём рождения», но так никто не писал. Все экономили на букве «с» — это ж целое слово! Ни разу не видела телеграммы, где было бы написано «с днём рождения», и если я напишу без пропуска, очень подозрительно будет выглядеть.

Значит, «… поздравляю днём рождения».

Я снова остановилась. День рождения у папы седьмого. А телеграмму принесут максимум завтра. Заранее поздравлять не принято… Я тяжко вздохнула и порвала бланк, кинула в мусорку с кучкой подобных обрывков. Так. Снова адрес. «Папа приходи срочно Оля» Без точек и запятых обойдёмся, всё лишние денежки. И наш адрес, это уж без оплаты.

Всё. Надеюсь, меня в КГБ не будут приглашать. А то был у нас эпизод. Одна из тёть-Нининых сестёр уезжала в отпуск на юга. Билет в кармане — и тут у неё на даче кот сбежал! Пошёл по кошкам. Двое суток она по всем окрестным садоводствам его металась искала (дело, на мой взгляд, бесполезное) — не нашла. А сын её, взрослый, должен был опять-же из студотряда приехать через пару дней после её отъезда. И вот изнервничавшаяся женщина не придумала ничего лучше, чем по приезде на море сразу побежать на почту и отправить сыну телеграмму. Срочную!

«Найди и накорми кота»

Ну, чисто шифровка.

Я помню, как тётя Нина рассказывала, хохотала. Парня, однако же, вызвали в отдел, объясниться. Кончилось ничем, всё же там не совсем дураки сидят. Точнее, совсем не дураки.

Я встала в коротенькую очередь из двух человек. Женщина-приёмщица работала довольно быстро.

— Скажите, как долго будет идти телеграмма? — спросила я у неё, добравшись до заветного окошечка подачи.

— Обычная — двенадцать часов, — специальным