Будь со мной - Виктория Горкушенко

— Только не говори, что ты маньяк-убийца и принесешь меня в жертву прямо здесь, — и я только на половину шутила. Потому что пока это совсем не напоминало романтическое свидание.

— Ты такая трусиха, — поддразнивал Кир. — Помнишь, ты рассказывала мне, что любишь рисовать?

— Допустим, — ответила я, не особо понимая, к чему он ведет.

— Так вот я предлагаю заняться, — он пронес меня через кабинет к компьютерному столу, — боди-артом.

Я оглянулась и увидела коробку со специальными красками.

Кир посадил меня на стол и стянул с меня водолазку.

У меня перехватило дыхание от его жаркого взгляда.

Он потянулся мне за спину и одной рукой расстегнул лифчик.

— Сними его и поласкай свои соски для меня, милая.

Я сбросила кружевную вещь на пол и принялась выводить круги по своим твердым как камушки соскам.

— Умница, — похвалил он и какое-то время просто наблюдал за мной.

— Тебе тоже… стоит раздеться, — сбивчиво посоветовала я.

Кир завел руку за спину сверху и стянул свою футболку. На тренировках он вернулся к своим прежним весам, поэтому сейчас он был даже в лучшей форме, чем я помню.

Он снова подошел ко мне и начал расстегивать мои джинсы.

— Встань, Лисенок.

Я поднялась на ноги, а он опустился на колени и потянул за мои джинсы и трусики.

Передо мной еще никогда не стояли на коленях. А то, как делал это этот греческий бог, вызывало трепет в моей киске.

Когда на мне не осталось одежды, он встал и, оглядывая мое тело голодным взглядом, начал снимать вещи оставшиеся на нем.

— Ты прекрасна, — восхищался он.

— Ты тоже, — ответила я, не отводя взгляда от его подпрыгивающего члена.

Я невольно облизнулась.

— Позже, милая, — заметил он мое движение. — А сейчас, ложись на пол, — Кир захватил краски со стола и направился к полотну.

Я пошла за ним и легла в самый центр, а он сел рядом со мной.

— Если бы у меня раньше был такой красивый холст, я бы давным-давно освоил краски, — прошептал он и, открыв коробку, макнул пальцы в одну из банок.

А затем его пальцы в красной краске начали путешествие от моей шеи к груди, выводя завитки вокруг сосков, а затем линии по животу и короткие мазки по лобку. Когда краска перестала оставлять за собой след, Кир потянулся к синей краске и снова макнул туда кончики пальцев.

— Никогда не думал, что рисование может так возбуждать, — сказал он, зачарованно следя за своими пальцами, плывущими по внутренней стороне моего бедра.

— Д-да, я тоже, не д-думала об этом, — заикаясь проговорила я.

Моя киска уже сочилась влагой, а Кир еще даже не притронулся к ней.

Я судорожно вздохнула.

— Пожалуйста, Кир.

Он наклонился и его пальцы замерли очень близко к моему клитору.

— О чем ты просишь, Лисенок? — хрипло выдохнул он мне в ухо.

А я и сама не знала о чем прошу.

О том, чтобы он прекратил эту сладкую пытку или чтобы продолжал.

— Я…хочу… твои пальцы на моем клиторе немедленно.

— Тогда раздвинь свои чудесные ножки, — попросил Кир.

Когда я выполнила его просьбу, он легонько провел по моим складочкам.

— Идеальный холст, — благоговейно сказал он, следя за движением пальцев.

Я стонала и металась по бумаге, пока Кир снова и снова выводил круги на моем клиторе, а краска яркими каплями стекала с моего тела.

— Быстрее, — умоляла я, чувствуя приближающийся оргазм.

Он ускорил свои движения, и я попала в Нирвану. Тепло разлилось по моему телу, и когда последняя волна оргазма затихла, я расслабилась.

Пока я пыталась прийти в себя, Кир продолжил свое красочное путешествие. Вся его ладонь была в фиолетовой краске, и он прижал ее к моей заднице. А затем, уперев мою стопу в свою грудь, он нарисовал 4 волнистые линии, расходящиеся и снова соединяющиеся между собой вдоль всей длины ноги.

— Почему у тебя нет татуировок? — спросил Кир. — Тебе бы очень пошло. Особенно здесь, — он указал чистой рукой на мое бедро.

— Никогда не хотелось. Ну, может, только если совсем маленькую и в укромном месте, — ответила я. — А у тебя?

— Никогда не мог найти действительно стоящий рисунок, — он посмотрел мне в глаза. — Может, ты мне что-нибудь нарисуешь? — он продолжал наносить мазки на моем теле то тут, то там.

— Я? Нет, ты что. Слишком большая ответственность. Ты будешь носить этот рисунок всю жизнь на своей коже.

— Ну и что? Зато со мной будет всегда небольшая частичка тебя.

— Не знаю. Над этим нужно подумать, — ответила я и опрокинула его на спину, оседлав его ноги. — А пока я могу нанести на тебя обычную краску. В конце концов, ты купил это для меня.

Я окунула палец в банку с синим цветом и проследила очертания каждого кубика его пресса.

Мышцы на его животе напряглись.

— Давно мечтала так сделать.

Затем я нанесла белую краску на его косые мышцы. Я не жалела ни краски, ни пальцев для своей цели. Если Кир пользовался одной рукой, то я испачкала обе руки, чтобы максимально ощутить его тело под моими ладонями.

Он словно великолепная скульптура, высеченная самим Джованни Лоренцо Бернини.

Я очерчивала каждую впадинку на его теле, намеренно игнорируя его член и изводя его до исступления.

— Алиса, — взмолился он и, перехватив мою руку, направил ее к своему члену.

Эта часть его тела была тоже произведением искусства.

Он был длинный, толстый и испещрен венами.

Одной рукой я обхватила его за мошонку, перекатывая яйца между пальцами и мягко сжимая их в ладони.

— Вот черт, — пораженно сказал он. — Фраза «держит яйца в кулаке» обретает новый смысл.

Я хихикнула и взялась другой рукой за основание его члена.

— Да, вот так, — подбадривал он, пока я скользила рукой по всей его длине.

Кир снова окунул пальцы в краску и провел ею по моим ключицам, шее, челюсти, нижней губе.

Это был самый чувственный опыт в моей жизни.

Через пару минут он остановил мое движение, привстал и поцеловал меня, замарав и свое лицо в краске.

— Твои ручки волшебны, но мне бы хотелось оказаться глубоко в твоей киске.

Кир развернулся и чистой рукой нащупал под полотном серебристый пакетик с презервативом.

— Я смотрю, ты подготовился, — пошутила я.

— Еще бы, — ответил он, открыв пакетик. — По всему дому их растолкал, чтобы в любом уголке можно было заняться с тобой любовью.

— Не потрахаться? — приподняла я бровь.

— Нет, — чистой рукой он зажал кончик латекса, а рукой в краске раскатывал его. — С тобой только занятие любовью, — серьезно