Путанабус. Наперегонки со смертью - Дмитрий Старицкий

Франко потыкал пальцем по большому офисному калькулятору и вывел итог:

— Тысяча двадцать три экю за один в вашем комплекте. — Посмотрел в мои глаза и добавил: — Но я вам дам скидку. Две тысячи за все. Если условия вам подходят, то пишите на бумаге, что именно мы должны гравировать на табличках.

Я взял у него листок бумаги и ручку и тут же на прилавке, высунув от усердия кончик языка, придерживаясь строгого шрифта для штихеля, начертал крупными буквами:

«Снайперу Татьяне Бисянке за спасение отряда „Факел“ от рук дорожных бандитов 35.05.22.

Старшина Г. Д. Волынский».

И тут же сотворил копию, но с именем Дюлекан Комлевой. Осмотрел еще раз оба листочка и остался доволен своей работой. Все же неплохо нас учили в интернате при Третьяковской галерее.

— Это какой язык? — спросил Франко.

— Русский, — ответил я. — Буквы — кириллица.

— Что здесь написано? — полюбопытствовал хозяин оружейного лабаза.

Я перевел на английский.

— Так это именно те девочки, которые в горах на ноль помножили банду во главе с офицером Ордена? — восхищенно вопрошал оружейник, широко раскрыв карие глаза.

— Они самые, — гордо ответила Ингеборге, догадавшись уже обо всем, — «Звезды Зорана». Эти пистолеты — им награда.

— Тогда с вас, сеньор, всего тысяча шестьсот экю. — Франко покачал головой как китайский болванчик. — Все остальное — в подарок им от старины Франко. Только покажите мне их. Я порву календарь и повешу их фото здесь над кассой.

С этими словами он вытащил из-под прилавка почтовую бандероль с календарем, разрывая ее обертку из крафта прямо на ходу.

Мы указали ему фотографии Дюлекан и Тани.

Ингеборге обуял приступ скромности, и на свою страницу в календаре она не стала обращать внимание владельца оружейного лабаза.

— Когда будет все готово? — спросил я о своем, насущном.

— Сегодня в шестнадцать часов можете забирать свой заказ, — заверил нас Франко.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 10:42.

Стрельбище «милисианос рэкете казадорес» располагалось за городской чертой Виго, совсем неподалеку от КПП — в пределах прямой видимости караула, и напоминало вытянутый прямоугольник, по периметру озелененный тремя рядами широколиственных деревьев. Вряд ли для безопасности гуляющих по окрестным полям, скорее всего — для шумопоглощения звуков стрельбы.

Дальней от города узкой стороной стрельбище утыкалось в небольшую горку. Именно там и соорудили пулеуловители для стрельбы на большие дистанции.

Окопы для постановщиков мишеней зигзагом перечеркивали это поле поперек через каждые сто метров.

А с другого торца расчетного километра для удобства стреляющей публики соорудили столы со столбами и навесом, крытым камышом. Или чем-то типа камыша. Стульями желающих обеспечили. А с правого края этого ряда для любителей были устроены лежки. Также под тенью. Все для удобства и комфорта.

А как же иначе? Для всех, кроме самих «милисианос», стрельбище было платным, хотя и небольно било по карману: три экю за вход — и можешь развлекаться стрельбой хоть целый день. Но вот если вышел за ворота, то вход обратно снова стоил также три экю. А большая бесплатная стоянка для автомобилей находилась как раз за оплаченным периметром.

Все остальные платные услуги шли по графе «дополнительный сервис». Прокат разнообразного оружия, очков и наушников. Услуги инструктора, кому необходимо. Процветала также продажа патронов всех доступных калибров, с наценкой в десять процентов по сравнению с магазином в городе.

Даже бар с напитками и пиццей функционировал. И столики под большими зонтами с рекламой сигарет «Конкиста» не пустовали.

Справа, ближе к дороге, в углу периметра буквой «Г» стояло одноэтажное административное здание.

Слева от основного полигона, в отдельной выгородке и за отдельные деньги «милисианос» устроили пистолетный тир длиной полста метров. С обеих сторон его огораживал двухметровый забор из толстых досок, а с торца — мощная стена склада с песочной засыпкой. Все пространство до цейхгауза было уставлено и увешано на разных расстояниях круглыми или квадратными, совершенно разного размера металлическими пластинами, и никаких тебе бумажных мишеней. Попал — услышал мелодичный звон. Не попал — не услышал.

В начале пистолетного тира, как и положено в жарких странах, — обязательный навес со столами и перегородками.

А вот отдельного бара там не было.

Буквально в воротах стрельбища мы столкнулись с генерал-капитаном «милисианос рэкете казадорес» Паулино-Эрменхильдо Теодуло Баамонде. Во, запомнил я, однако, с первого раза! Тот радушно меня поприветствовал, чинно поцеловал руку Ингеборге, поинтересовался целью визита в его хозяйство и лично повел нас в пистолетный тир, куда нас пустили совершенно бесплатно. Еще бы, с таким-то блатом!

Как только на крытом рубеже я вывалил на столик из оструганных некрашеных досок свою коллекцию пистолетов, так сразу удостоился поощрительного присвиста генерала:

— Сеньор Хорхе, этот арсенал вы со Старой Земли притащили? Наверное, военный музей ограбили, прежде чем сигануть за «ленточку»?

— Что я, маньяк железячный, что ли? — ответил я невозмутимо. — Это все, кроме наганов, — трофеи местные. Частью — с албанцев, частью — с дорожных бандитов. А этот — с офицера Ордена, — показал я парабеллум.

— Вы страшный человек, Хорхе. Вам этого еще не говорили?

— Нет. Всегда только указывали, что нельзя быть таким красивым и обаятельным.

— Подтверждаю, — втерлась в наш разговор Ингеборге, посмеиваясь.

Сеньор Паулино только головой покачал:

— Вы, русские, похожи на басков. Те тоже очень милые в быту люди, но попробуй встань поперек их пути…

Да, коллекция короткоствола, которая началась у меня с никелированного нагана, купленного мною три недели назад на русской Базе Ордена за двадцать экю, уже поражала воображение. Даже мое.

Первым с поясной кобуры переместился на стол лламовский никелированный кольт.[48]

Затем из сумки я вытащил его удлиненного собрата — закастомизированный вусмерть трофей с «копченого» Вахи.

Укладывая все в аккуратный рядок, положил на стол ГШ-18,[49]снятый с вора в законе.

Вслед за ним явил народу блеск никелированных поверхностей «маузера С-712».[50]

Потом уложил оба албанских «глока».[51]Которые я просто забыл толкнуть оружейнику вместе с 92-ми «береттами».[52]Смотрелись они на фоне блеска никеля просто бедными родственниками.