Кривые дорожки к трону - Юлиана Чернышева

— Может, не нужно? Она и так болит, а ты еще кричать начала…

— Сам виноват! — получилось несколько злорадно.

— И не поспоришь, — нарочито обреченно вздохнул он. А потом подхватил меня на руки, будто ничего и не весила, и шагнул к креслу. Я сделала еще одну попытку освободиться, но где там. Супруг так и сел, устраивая меня у себя на коленях. Даже развернул немного, перекидывая ноги через подлокотник, чтобы было удобнее.

— А вот теперь поговорим, хорошо?

— Я — уже, — отговаривая себя от попытки уткнуться лицом в его плечо, непримиримо сложила руки на груди. Гнев спал, оставив вместо себя стыд. Нет, смысл сказанного был правдив, а вот за тон и формулировки на самом деле было совестно.

— Вот именно, что уже. Ты высказалась, а теперь мы поговорим, — с акцентом на «мы» повторил он. — Договорились?

— Я подумаю.

— И то дело. Скажи для начала, пожалуйста, что произошло вчера, когда я пришел домой? Насколько я понял из твоих… хм… претензий, что-то все-таки произошло.

Ну ничего себе! Хорошенькое начало получается. Я покосилась на его руки, вроде бы расслабленно обвившие мою талию, но стоит дернуться, явно станет ясно, что эта расслабленность мнимая. Затем на тумбочку, где до сих пор лежал спасительный артефакт. И вздохнула. Красней не красней, смущайся не смущайся, а деваться особо некуда. Его светлость изволит поговорить с супругой, желает она того или нет.

— Вы… — Правая бровь Ирвина многозначительно приподнялась. — Хорошо, ты вчера вернулся домой, когда я уже спала. Так что когда конкретно — сказать не могу. Кажется, глубоко за полночь. И… мм… — Пьяный? Выпивший? Остановилась на дипломатичном, но не слишком правдивом, — слегка нетрезвый.

Супруг хмыкнул, но смолчал. Правда, когда замолчала и я, продумывая следующие формулировки, все же поторопил:

— А дальше?

— А дальше потребовал исполнения супружеского долга, — так ничего и не придумав и отметя возникшее в голове «нагло облапал», часто высказываемое Налой Тилистеру, отозвалась я.

— Потребовал? — Кажется, пришел черед смущаться Ирвину. По крайней мере, выглядел он правда слегка сконфуженно.

— Ну, не словами, конечно. Но по-другому действия я расценить затрудняюсь, уж прости. — Кажется, выпущенный пар пошел мне на пользу. Либо это все еще было нервное — пробивающийся смех да странное чувство легкости на душе.

— А потом? — Уже готовый, судя по тону, ко всему муж даже дыхание затаил.

— А потом уснул.

— В процессе?!

Боги, кричать-то так зачем? Я демонстративно потерла ухо, выждала красноречивую паузу и лишь тогда успокоила:

— В процессе требования, да. Я отлучилась на несколько минут в уборную, а когда вернулась, ты уже спал. И храпел. — Ну, допустим, не храпел, а сопел, но кто мешает слегка приукрасить, раз уж он ничего не помнит? — Так что я решила провести ночь в соседней комнате.

Он побарабанил по моему колену кончиками пальцев, а затем вновь посмотрел в глаза.

— Я снова должен извиниться. За многое на самом деле, но за это в первую очередь. Прости, не думал, что так получится.

Развредничавшаяся натура требовала уточнить, что именно из произошедшего получилось не так, но я решила воспользоваться неожиданно наладившейся между нами связью по-другому.

— Скажи, что-то случилось?

— Вчера… операция, которой я руководил, пошла не так, как планировалось.

— Операция? Я думала, там просто какие-то неотложные начальственные дела.

— Не все же мне в кабинете сидеть и бумаги разбирать, — совсем невесело усмехнулся он. — Мы наведались в дом, где, по имеющейся информации, устроился заказчик недавнего нападения.

— Вы узнали, кто он? — У меня даже ладони похолодели после его слов.

— Нет. Надеялись вчера узнать, но мерзавец вовремя смылся. Может, предупредил кто, может, просто интуиция хорошая. Обыскали все, нашли несколько любопытных вещичек, но не более того. А уже перед самым уходом внимание Вернона привлекла статуэтка. Она стояла на полке прямо напротив входа — фигурка девушки в ладонь высотой, поделка из оникса с изумрудными глазами. Какой архайн вообще надоумил его…

Я прижала ладонь к губам, начиная догадываться, что произошло.

— Этот ублюдок сделал из статуэтки охранный артефакт. Воздушная удавка, вроде простенькая, но я ничего с ней не смог сделать. За те полминуты, что наш лекарь вернулся в дом, Верн уже не дышал. Какой из меня стихийник, если я не смог спасти друга от элементарного заклинания своей же стихии?

Ирвин и сам дышал с трудом. Не плакал, нет, но говорил рублеными фразами да стискивал пальцами мое колено почти до боли.

— Если это то чарование, о котором я думаю, ты ничего бы не смог сделать. Нужно знать, какую часть плетения разрубить, чтобы блокировать воздействие. И на это отводится не больше десяти секунд. Никто бы не справился.

Муж кивнул, но убежденным при этом совсем не выглядел. Да и что толку с того убеждения? Жизнь оно все равно не вернет…

Мне повезло — я никогда не теряла близких. И не знала, слава богам, каково при этом. Но почему-то сейчас отчетливо чувствовала, что Ирвину не просто плохо. Гадко, мерзко и больно. Он винил неизвестного мага за подлую охранку, унесшую жизнь друга, самого Вернона — за дурость хватать неизвестные вещи, а себя… за то, что не смог спасти.

— Ир… — Замолчала, не зная, какие слова будут правильными. И вместо этого скользнула ладонью в короткие пряди, прижалась щекой к щеке. Не как к мужчине — как к человеку, которому хотела бы помочь. Но, кроме молчаливой поддержки, сделать больше ничего не могла.

Не знаю, сколько точно времени мы просидели вот так молча, замерев. Просто в какой-то момент почувствовала, что Ирвин немного расслабился, перестал быть таким напряженным, и решила воспользоваться этим, меняя тему на самую банальную из пришедших в голову:

— Пора завтракать, как считаешь?

Он повернул ко мне голову и сморгнул:

— Что?

— Утро, завтрак, — повторила я как можно более небрежным тоном. — Раз уж поужинать нам вместе не удалось.

— Да мне как-то вообще… не удалось, — признался муж нехотя, словно в чем-то плохом.

Что ж, тогда понятно, почему вернулся он «слегка нетрезвый». На голодный желудок много и не нужно. Но нравоучения решила оставить при себе. В конце концов, Ирвин взрослый мужчина, и сам знает, как стоит поступать, а как нет. Тем более что подверженным чрезмерным возлияниям он не казался. Вчерашнее событие не в счет.

— Хорошо. Тогда… мм… — Я на этот раз успешно освободилась от объятий и поднялась на ноги. — Тогда пойдем?

— Да, только приведу себя в порядок. — Супруг подарил мне вымученную улыбку и удалился в сторону гардеробной.