Такой, какой я есть - Андрей Владимирович Важенин

любовь, семья, может быть просто даже незнакомство. А есть же люди, с которыми мы регулярно здороваемся в транспорте, в подъезде, даже не зная, как их зовут и кто они такие. Когда мужчина видит мужчину, тоже возникает нечто такое. Но, я думаю, что здесь основано скорее на том, повернусь я к нему спиной или не повернусь, не рискую ли я получить сзади каменным топором по башке. Те, кто ошибались, получали, я думаю, что не выживали. Поэтому я в своей жизни этому чувству верю. Так вот, с Олегом познакомились в незапамятные времена, когда я только-только избранный заведующим кафедрой лучевой диагностики, лучевой терапии, организовал цикл по приглашению Пермского диспансера и приехал туда. И отношения как-то сразу заладились, мы сразу сошлись, нашлось очень много интересных тем, подружились жены. Надо сказать, что Зоя вообще была очень разборчивой в людях и в отношениях ставила очень высокую планку, чаще более высокую, чем я. Она была менее снисходительна к людским слабостям, грехам и порокам. Вот Олег в ее глазах был абсолютным идеалом. За эти 20 лет много чего было. Совместная наука. Очень я признателен, что Олег организовал и 20 лет тянет ежегодную научную конференцию для врачей Урала, Москвы, Казахстана. О востребованности этого форума говорит то, что люди приезжают и конференция существует. За это время в нескольких точках и в Москве, и в провинции вспыхивали попытки организации постоянно действующей конференции. Но никто из них такого срока не протянул. Значит, в этой организации есть нечто настоящее, нечто серьезное. Олег, безусловно, большой ученый, прекрасный врач с непростой, как у большинства из нас, судьбой. В этой книжке я бы не хотел писать биографию Олега Орлова и хронологию нашей дружбы. Я бы хотел подарить байку, которую услышал от Олега. Понятно, что в устном исполнении это круче, чем в письменном. А в исполнении Олега это вообще нечто. Надо сказать, что Олег — человек достаточно богемный. Отец работал в театре, Олег вырос за кулисами. Сам он прекрасно рисует. Правда, до сих пор нам еще ни одного своего произведения не подарил, но за этим, я думаю, будущее.

Так вот, байка «Стрекоза и муравей»

Пришла в лес весна, распустились почки. По нему понеслись сумасшедшие, будоражащие кровь запахи, вылезли из-под земли былинки, начали расцветать одуванчики. Муравей грязный, затертый, усталый, вонючий чистит муравейник после зимы, вытаскивает всякий мусор, хлам и, улучивши свободную минутку, сидит на верхушке, скрутил козью ножку и курит. Вдруг в солнечном свете, в солнечном луче появляется стрекоза. Плащик, шляпка, очечки от Fendi, сапожки, сумочка через плечо. «Привет, муравей!» «Привет, стрекоза!» «Как дела?» «Да вот после зимы подбираемся, к лету готовимся, к запасам. А ты?» «Видишь, настоящего тепла еще нет, лечу в Анталию погреться, искупаться, на солнышке полежать». «Ну, сука, лети, все равно потом зима придет». Но пришло лето жаркое, знойное, обильное. Лес наполнился щебетанием птиц. Ягоды, грибы. Все запасают, все припасают. Все цветет, все благоухает. Муравей снова усталый, снова потертый, снова потный на вершине муравейника вечером в свободную минутку курит свою самокруточку. Летит стрекоза в прозрачном пеньюарчике, в стрингах, в легких босоножках, в очках. «Привет, муравей!» «Привет, стрекоза!» «Да вот запасаемся, к зиме готовимся. А ты?» «Ты же видишь, жарко, душно. Полечу в Норвегию во фьорды, свежим воздухом подышать». «Ну, сука, лети. Зима-то придет». И действительно вскоре пришла зима, ударили морозы, запуржило, лес замер, все покрылось снегом. И снова муравей потертый, грязный, усталый где-то подмороженный выскакивает на морозец и курит свою козью ножку. В свете заходящего вечернего солнца летит стрекоза. Норковая шубка, сапожки, очечки. «Привет, муравей!» «Привет, стрекоза!» «Как дела?» «Зимуем. А ты?» «Ну ты же видишь, холодно, все замерло, скучно. Лечу в Париж на съезд писателей». «Знаешь, увидишь там Крылова, пошли его на хуй».

Вот примерно в этой байке весь Олег, ироничный, мудрый, добрый, близкий. Очень благодарю судьбу, что жизнь свела меня с этим светлым человеком.

Школьный футбол

В школе в классах 8-9-10-х было у нас увлечение — игра в футбол. Но не в обычном, традиционном исполнении. Я не знаю, на каком производстве и откуда, но в большом количестве по школе ходили шарики из хорошего крепкого стекла, диаметром, наверное, 2–2,5 см. С точки зрения начинающего физика, было понятно, что это идеальный шар, идеальное твердое тело. Но полы в школе были также идеально твердые — это был бетон. Помните, была такая мода, технология, когда пол заливался бетоном с каменной крошкой, чаще всего мраморной, потом все это шлифовалось. Очень технологично для уборки, очень гигиенично, но опасно для школьников. В этих рекреациях на этом полу страшно интересно было гонять в футбол именно таким стеклянным шариком, который непредсказуемым образом прыгал, отскакивал, подпрыгивал, ударялся. Поймать его было очень сложно. И компаниями в 3–4 человека, редко больше, мы после занятий занимались этим чудным видом, даже не спортом, не знаю, как назвать. В общем, гоняли в футбол. Нам это было интересно, очень увлекательно. Надо сказать, что учителя, которые нас засекали за этим делом, достаточно нормально, спокойно относились к этому увлечению, и не было разговоров о возможности разбить стекло, еще что-то. Ребята хорошо учатся, сильно занимаются, пусть поиграют. Спасибо учителям 31-й школы за это и не только за это.

Еще Игорь Хайденко

Я уже упоминал об этом парне в своей книжке, может быть, еще не раз упомяну. Но Игорь был интересен во многих совершенно аспектах. Он был неподражаемый и непобедимый игрок в «Крестики-нолики». Причем не в обычные на квадратиках 3 на 3, а в длинные «Крестики-нолики», в том числе и без ограничения. Кстати, при встрече нужно будет попробовать с ним сыграть. В школе практически не получалось выиграть. Если получалось, то, мне кажется, он слегка поддавался. Но суть этого сюжета даже не в этом. «Крестики-нолики» — это мы в школе. Но Игорь был единственным из нас хозяином настоящей собаки. Это была овчарка. К сожалению, не помню, как ее звали. Настоящий большой пес, который признавал его за хозяина. И наши приходы в гости сопровождались контактами с этим очень общественным животным. Это не была банальная зависть, это было некое уважение. Игорь — вообще серьезный человек. Но определенную перчинку в отношениях придавало то, что собака была приписана к погранвойскам в перспективе как служебный пес. И в качестве доппайка советский режим заботился в том числе, и о собаках, которые в перспективе могут ему служить. И выдавали пайки.