Не верю в доброту братвы - Владимир Колычев

– Понимаю, – завороженно кивнула Нина.

А ведь это действительно хороший план. Пусть Глеб ревнует, пусть волосы на себе с досады рвет. Только спешить с этим нельзя, сначала надо посмотреть, как он себя поведет… Но так ведь Олег ее не торопит. И сам в любовники не набивается… Хотя она и не прочь была бы увидеть его в этой роли. Ну, понарошку…

– Поверь, безропотная баба мужика не заводит. Но и откровенных шлюх мужики не хотят, – продолжал Олег. – Надо искать золотую серединку. И если ты ее найдешь, твой Глеб на задних лапках к тебе прискачет… Но как найти эту золотую серединку?

Он задумался, и взгляд его остановился. Зато в движение пришла рука. Нежно массируя коленку, пальцы медленно поползли вверх по бедру. То ли он золотую серединку под платьем собирался найти, то ли хотел показать, что будет делать Глеб, когда прискачет к ней на задних лапках. Нина должна была ударить его по руке, но ведь Олег думает сейчас о ее благе. К тому же он даже не замечал, что делает. Слишком уж задумчивым был у него вид, чтобы это замечать.

А руки у него сильные, но при этом нежные. Тепло его пальцев впитывалось под кожу, нагревая кровь и возбуждая желания. Нина должна была сопротивляться, но ведь Олег ничего такого не замышляет… Только почему-то дыхание у него участилось – ноздри расширяются больше обычного. И лихорадочность какая-то в движениях появилась.

Ошибалась она. Олег знал, что и зачем делает. Он резко повернулся на бок, навалился на Нину. Его губы коснулись ее шеи, свободная рука забралась под полу пальто, легла на грудь…

Но ведь она же не шлюха! И Олег должен это знать! Все должны знать!! Все!!!

Нина заставила себя открыть дверь и выскочить из машины. Она бросилась в сторону, обратную движению, перебежала через дорогу. Но Олег не хотел упускать ее. Он развернул машину, обогнал ее, остановился и пешком направился к ней. Но Нина его уже не боялась. Люди на улице, и он не посмеет распустить руки. А если посмеет, она закричит…

– Нина, ты что такое подумала?

– Если еще раз тебя увижу, я расскажу все Глебу! А если он тебя не убьет, то это сделаю я!

– Нина, я тебе сейчас все объясню! – Олег вскинул вверх согнутые в локтях руки.

А ведь он испуган по-настоящему. Глеб действительно мог его убить, да и она сама не промах… Он жалел о том, что дал волю своим желаниям, хочет оправдаться. Только Нине это не нужно. И сам Олег ей не нужен…

– Пошел ты знаешь куда! – выкрикнула она и, обогнув Олега, быстрым шагом направилась к остановке.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Вперед-назад, вперед-назад, вперед, глубже, на всю остроту годами ожидаемых ощущений. Физика секса, механика чувств, химия потных тел. И никакой одухотворенности. Но так это Глебу не нужно. Что-то не тянет его на душевные излияния, ему бы выплеснуть жажду, накопившуюся в нем за три года. Отдохнуть, выпить, а там физика снова захочет залезть на свою механику. А большего ему с Ксюхой и не нужно.

Глеб ждал этой встречи, но не думал, что она произойдет так быстро. Ксюха сама приехала за ним в зону, хотя он ее об этом и не просил. Ни Женька не приехал, ни жена… Да и какая, к черту, Нина жена? Так, одно название. И недоразумение. Надо будет это поправить.

Ксюха домой не торопилась, да и он туда не рвался. Билет на поезд у них аж на послезавтра, и все это время они будут жить в гостинице.

Три года Глеб таскал проклятые бревна, но, как оказалось, эта работа неплохо оплачивалась. Денег, которые он получил на руки, вполне хватило на оплату гостиницы и на два билета в спальном вагоне, даже еще осталось. Ксюха возражала против таких трат, поскольку сама собиралась все оплатить, но Глеб настоял. В конце концов он мужик и не позволит себе жить за счет бабы. Дома у него денег нет, но ведь он не инвалид, заработает себе на жизнь. К тому же у Женьки перед ним должок…

– Это какой-то праздник, – сделав глоток шампанского из бокала, сказала Ксюха. – Домой возвращаться не хочется.

– А ты что, дома со мной спать не собираешься? – усмехнулся Глеб.

– Дома у тебя жена.

– Забудь.

– Ты что, не вернешься к ней?

– А где она?

– Дома. Тебя ждет.

– А почему не здесь? Почему ты здесь, а ее нет?

– Ну, наверное, потому, что я тебя больше хочу…

– Вот это как раз и нежелательно… – ухмыльнулся он.

– Она тебя любит. И ждет. Мне кажется, что ты несправедлив к своей Нине. Она же не просто так Севу «замочила». Он ее фактически изнасиловал, а она ему за это отомстила…

– А там и насиловать не надо, в угол зажал, и она твоя, – пренебрежительно хмыкнул Глеб.

– Это уже детали. И меня они не касаются. Никого они не касаются! – раздраженно глянула на него Ксюха.

– Эй, ты чего?

– Все мы не без греха, понял?

– Я понял, что ты защищаешь Нинку!

– И что здесь такого?

– Хочешь, чтобы я вернулся к ней?

– Хочу.

– Что-то я ничего уже не понимаю! – мотнул головой Глеб. – Ты что, не хочешь жить со мной?

– А ты этого хочешь?

– Хочу!

Ксюха нежно улыбнулась, подалась к нему и поцеловала в щеку.

– Отлично! Я победила! А победу нужно отпраздновать…

Праздник состоялся, и Глеб еще долго приходил в себя после фейерверков. А она тем временем приняла душ, затем, сидя перед зеркалом, феном высушила волосы. Выключив его, бросила в сумку, достала оттуда косметичку. Ксюха и без макияжа хороша, но пусть красится, пусть и дальше сидит перед зеркалом.

– А Нина действительно хорошо выглядит, – неожиданно заговорила она.

– Плевать!

– Моя заслуга. Это я ее заставила себя в порядок привести.

– Зачем?

– Хотела, чтобы ты меня выбрал.

– В порядок привести – это в лицо кислотой брызнуть?

– Какого же ты плохого обо мне мнения… Я ведь в честной борьбе хотела выиграть.

– А если бы я Нинку выбрал?

– Что ж, так тому и быть, – пожала плечами Оксана.

– Ты знала, что победишь, – сказал он, нисколько в том не сомневаясь.

– Не знала… Нина действительно очень хорошо выглядит. И ты ее любишь.

– Давно это было.

– Не надо себя обманывать…

– Я не обманываю.

– Я же помню, как ты ее любил. Ты же никого вокруг себя не замечал…

То ли Глебу показалось, то ли в этих ее словах действительно прозвучала зависть.

– Что было, то прошло.

– Ты даже не представляешь, как меня это возбуждало… Я так тебя хотела… Это было какое-то наваждение.