Ничьи котята - Евгений Валерьевич Лотош

class="p">Он фыркнул. Карина подошла к нему и встала рядом. Увидев ее рядом с посторонним, они не станут стрелять сразу – значит, она успеет убить еще на одного или двоих больше. Надо только успеть толкнуть Дзинтона в сторону, чтобы он не попал под пули. Она вытянула одну невидимую руку и осторожно обвила его плечи – так, чтобы он ничего не почувствовал. Ну вот, теперь все правильно. Почему они не входят?

– Об одном только прошу – не надо вмешиваться, – Дзинтон положил ей на плечо свою вполне настоящую руку. Карина почувствовала тепло его ладони сквозь тонкую ткань платья. Спасибо тебе, Дзинтон. Спасибо, Цукка и Палек. По крайней мере, я умру, зная, что не все люди – сволочи и гады… – Кара, ты слышишь меня? Не вмешивайся, что бы ни случилось.

Внезапно он развернул ее к себе лицом и наклонился так, что их глаза оказались на одном уровне, с силой встряхнув за плечи.

– Кара, ты слышишь меня? Не вздумай вмешиваться ни при каких обстоятельствах! Не применяй свою силу! Ты все испортишь, понимаешь?

О чем он? Не применять силу… он знает, кто она такая? Откуда? Он…

– Кара, послушай, ты мне веришь? – Его черные глаза заслонили весь мир. – Веришь?

Словно во сне, девочка кивнула.

– Кара, я знаю, чего ты ждешь, к чему готовишься. Ты думаешь, что сейчас тебя возьмут в плен и снова начнут мучить. Обещаю – такого не случится. Честное слово, все закончится совсем иначе. Пожалуйста, Каричка, не вмешивайся, и все кончится хорошо, обещаю.

Каричка… давние полузабытые воспоминания, ласковые руки мамы, ее улыбка, тихий голос…

– Ты ведь не станешь вмешиваться, правда?

– Да… – только несколько секунд спустя девочка поняла, что это ее голос. – Не стану. Но Дзинтон! Они убьют тебя…

– Они никого не убьют, малышка, – ободряюще улыбнулся юноша. – Я же говорю – сейчас ты узнаешь, как словами можно останавливать пули. Но если ты попытаешься что-то сделать, то испортишь все удовольствие. Просто стой на месте и делай грозное лицо, как сейчас, но не вмешивайся, хорошо?

– Хорошо…

Дзинтон выпрямился и снова повернулся к воротам. Карина краем глаза заметила прижавшихся друг к другу Яну с Палеком, испуганно застывшую в дверном проеме Цукку, но уже не осталось времени что-то делать и о чем-то думать, потому что ворота наконец-то распахнулись настежь.

Саматта чувствовал себя полным идиотом. Вокруг творилась какая-то сумасшедшая мистика. Ни одна – ни одна! – канистра со слезогонкой не смогла пробить оконное стекло! Скажи кому, что килограммовая канистра, почти в упор выпущенная из «берты», отскакивает от окна, словно резиновый мячик, выбрасывая свое содержимое в лицо стрелку, – не поверят. Не поверят даже после того, как поклянутся все тридцать его бойцов. Стены двора – они просто заколдованы! Почему ни один из его людей так и не смог через них перелезть, не понял ни он, ни перелазившие, ни те, кто наблюдал со стороны. Похоже, их поверхность вращалась так же, как беговая дорожка в тренажерном зале, оставаясь, правда, абсолютно неподвижной. А ворота? Хлипкие деревянные досточки, которые, кажется, можно проткнуть пальцем в бронированной перчатке, не только устояли перед прикладами и пушечными ударами ногами, но и успешно выдержали три – три!!! – направленных заряда, каждый из которых мог словно консервным ножом вскрыть дверь банковского сейфа.

Одно из двух. Либо здесь творится непонятная мистика, либо и он, и его люди напрочь сошли с ума и страдают галлюцинациями. Как вариант – с ума сошел он один и сейчас наслаждается глюками где-то в психушке.

Нет, не время думать, нужно действовать. В здании два девианта и три некомбатанта. А поскольку в дом не удалось запустить газ и эффекта внезапности не получилось, то некомбатанты, скорее всего, уже мертвы, а девианты полностью готовы защищаться. Хотя, возможно, девианты держат посторонних как живой щит. Но в любом случае тех можно считать мертвецами. И взять живыми девиантов тоже, вероятно, не выйдет. Да, он не должен рисковать понапрасну собой и своими людьми, но… Но он надеялся, что хотя бы второго девианта, Яну, удастся взять живой – ведь она пока не проявила склонности к убийствам, как Карина, и, возможно, не стала бы агрессивно нападать. Но теперь их почти наверняка придется пристрелить обеих.

Не время думать. Нужно попасть внутрь. Да что же за ё…ные ворота, откроются они в конце концов или нет?

И ворота открылись.

Двое бойцов, налегавших на них плечами, успели среагировать и не полетели кубарем. Они лишь немного потеряли равновесие, но тут же выправились и присели на корточки, направив вперед стволы автоматов.

– Не стрелять! – гаркнул во весь голос капитан. – Слушай мою…

Быстро снять картинку. Согласно плану двор глубиной пять саженей. Посреди двора – двое: Карина и посторонний гражданский. Карина – дальность действия эффектора полторы сажени, расстояние до нее сажени две с небольшим – немедленной опасности нет. Некомбатант рядом – оружия на виду нет, руки на груди, не опасен. Второй девиант и посторонний пацан жмутся у дальней стены – немедленной опасности нет. Взрослая девица в дверном проеме – короткие шорты, распахнутая безрукавка, руки стиснуты перед собой, оружия не видно – не опасна. Расклад: запрет автоматического огня до того, как девчонка попытается приблизиться, дать снайперу несколько секунд, чтобы снять ее одним выстрелом. Похоже, им все-таки повезло: есть шанс спасти некомбатантов и взять второго девианта живым. Только бы блокираторы не подвели и сейчас!

– …команду! Не стрелять! Ты, парень, отойди в сторону, живо! Она опасна как бешеная бензопила! Если хочешь жить – прыгай в сторону!

– Кто вы такие и что здесь происходит?

Саматту разъяренно зашипел сквозь зубы. Металлические интонации в голосе юнца подходили ему так же, как корове шутовской колпак. Идиот. Похоже, он просто еще не осознал, с кем имеет дело. Чего ждет снайпер?

– Довожу до сведения неопознанного вооруженного формирования, что вы нарушили границы частной собственности. Ваши действия противоречат статьям двадцать три и двадцать четыре Закона об охране гражданских прав, статье тринадцать Закона о применении летальной силы, а также по крайней мере двенадцати статьям прочих законов и уложений, включая Уложение о неотъемлемых гражданских правах. Полиция уведомлена и уже выехала. Приказываю всем немедленно прекратить агрессивные действия под страхом персонального уголовного преследования.

Нет, кто-то здесь точно идиот. И чем дальше, тем больше капитан подозревал, что идиот – он сам. Пацан, на вид лет восемнадцати или двадцати, изъясняющийся чеканными формулировками опытного юриста? Да что же происходит?!

– Приказываю командиру вооруженного формирования выйти вперед,