Самые яркие звезды - Анна Тодд

– Не смейте меня так называть. Я вам не мальчик.

Я уже не пыталась прятаться. Нужно было войти – ради отца. Нужно было их остановить, однако я знала, что правду мне никто из них не расскажет. Отвратительно.

– Нам всем вломят, – повторил отец. – Мне скоро на пенсию, тебя уволят по состоянию здоровья. А Мендоса… его лечат. Зачем нам, чтобы кто-то вынюхивал?

– Вынюхивал? Погибли ни в чем не повинные люди, а вы знали и, черт побери, скрыли! – закричал Каэл в тот момент, когда я вошла. И тут же гнев стих, сменившись паникой.

Отец запоздало повернулся – посмотреть, что увидел собеседник.

– Карина, я тебе про него говорил. – Он указал на Каэла. Папа явно торопился спасти лицо. – Я предупреждал: от него сплошные проблемы, а ты не прислушалась.

– Какого черта здесь творится?

У меня зашлось сердце. Каэл опять стал другим. Чужим. От этого просто кровь стыла в жилах.

– Объясните мне, в чем дело! – потребовала я и, не дождавшись ответа, закричала: – Быстро!

Каэл шагнул ко мне, я чуть отступила.

– Я скажу, в чем дело! Твой отец – бессовестный сукин сын, он…

– Чушь! – перебил его отец.

– Пусть говорит! – У меня задрожали руки. Я вообще вся дрожала.

– Самовлюбленный хрыч, вбил себе в голову, что я с тобой, чтобы ему насолить. Хотя он сам во всем виноват.

Каэл терял самообладание. Мне хотелось его успокоить. И в то же время хотелось убежать.

Я стояла меж ними, и каждый изливал на меня свою правду.

– Это Мендоса пытается до нас добраться. Его работа. – Отец сжал кулаки. – Кстати, он тебе не говорил, что его того и гляди выгонят с позором?

К лицу и шее у меня прилила кровь. Я пыталась понять, о чем думает Каэл, но тщетно. И тщетно пыталась увидеть прежнего Каэла, того, которого полюбила.

– Тебе-то все равно, верно, Мартин? Ты уже собрался в Атланту, вещички упаковал. Вести, знаешь ли, быстро разносятся. Уже и дом купил, да? Очередная провальная затея.

Тенниска у отца некрасиво вылезла из джинсов; он покрылся красными пятнами. Как и положено лжецу. Или честному человеку, когда его несправедливо обвиняют. Я ничего не понимала.

– Ты купил дом в Атланте?

В горле у меня встал комок.

Каэл молчал.

– Купил или нет?

Я изо всех сил толкнула его в грудь. Он был в камуфляжной форме. Так уж случилось, что сочетание зеленого и коричневого всегда предвещало для меня какую-нибудь гадость. Видно, сейчас тоже.

Я еще раз его толкнула, и Каэл схватил меня за руки.

– Все не так, Карина. Он перевирает. Правда!

– Карина, не верь ему. Он составил лживый рапорт. Ты, – отец повернулся к Каэлу, – подписал бумагу, хотя отлично знал, что произошло. Будешь отрицать?

Этот отцовский тон был мне знаком: он явно пытался провоцировать собеседника. Научившись его распознавать, я просто перестала обращать внимание.

– Ты отрицаешь, что явился ко мне с перебинтованной ногой и поставил внизу страницы подпись?.. Ты подписал. И Мендоса подписал. И Лоусон. Все вы подписали! А теперь, почти два года спустя, ты надумал выкопать старый скелет?

Отец включил режим «командир во гневе». Я терпеливо слушала. Каэл – тоже. Мне было тошно – до чего папа наловчился подавлять голосом подчиненных, буквально всех и каждого.

– Кари, у него погиб друг…

– Не зови меня так!

Мне стало нехорошо.

У отца был вид настоящего злодея: жесткие складки у рта, растрепавшиеся седые волосы. А его противник казался скорее оклеветанным героем. Хотя внешность бывает обманчива. Я-то это знала. Мне хотелось, чтобы они оба ушли. Иллюзия нормальной жизни – я уже убедила себя, что у нас с Каэлом все хорошо, – разбилась вдребезги. Даже собирать не стоит, можно порезаться.

– Его друга убили в том бою, когда Мендоса расстрелял невиновных. Знаете, сколько расследований начинают по таким случаям? Да вы просто дети! – Теперь отец обращался к нам обоим. – Я вам помогал, старался вас защитить. Я видел их лица, когда они вернулись. А ты, – отец уставил палец на Каэла, – ты внес его тело в лагерь, хотя сам едва мог идти.

– Да вы свой зад защищали! – бросил Каэл. – До других вам нет никакого дела!

У меня закружилась голова.

– Лучше расскажите дочери, как молодые парни и девушки платят жизнью за вашу карьеру и медали. Расскажите, как вы запугали моего друга буквально до потери рассудка и он рот раскрыть боится!

Каэл шагнул к отцу. Я даже не пыталась встать между ними.

– Расскажите ей, как Мендоса умолял, чтобы вы разрешили ему пойти и признаться. Его преследуют призраки жертв, а из-за вас он не в состоянии очистить совесть, ведь под угрозой окажется ваша карьера!

– Призраки его преследуют? Ты сам-то себя слышишь?.. Ты солдат. И я солдат. Мы делали и видели такое, что многим даже не снилось.

Отец опять заговорил на языке, привычном Каэлу. Только для меня, в отличие от них обоих, смерть и хаос не были обыденными понятиями.

– Знаешь, что для него будет настоящей бедой? Если он не сможет накормить семью или если жена останется одна с детишками и без денег. Вот какие страхи должны его преследовать! А тебе нужно собраться. Не в видеоигры играете. Здесь все по-взрослому, и если ты не справляешься, то паршивый ты солдат. Либо ты хочешь защитить своего друга и его семью, либо исцелить его душу. В реальной жизни все сразу не получится.

Папа всегда заводил про «реальную жизнь», когда хотел сказать, что он тут один взрослый, а прочие – я, или Остин, или, в данном случае, Каэл, – дети.

– Спать с моей дочерью – не есть способ решить проблему, так ты только еще больше неприятностей себе наживешь.

Папа уже открыто угрожал. Затем он повернулся ко мне.

– Мартин хочет лишить меня очередного звания, а мне скоро на пенсию. Я этого не позволю. Уж извини, милая.

Теперь он старательно сдерживался, входил в роль отца. Быстро у него получалось переключаться. Просто жутко, как менялся голос, и осанка делалась под стать роли. Заботливый родитель, да и только.

– Дело даже не в чувствах, – продолжал он. – Мартин хочет вытащить на свет давно закрытое дело. Никому это не нужно! Тебе тоже несладко придется.

– Я всего-навсего спросил Лоусона, вы это были или нет. – Каэл повернулся ко мне. – Я не знал, Карина. Я бы не стал тебя обманывать. А тебе не рассказывал…

– Потому что так тебе удобнее, – перебил отец.

Я во все глаза смотрела на Каэла. Искала точку опоры, пыталась хоть что-то понять… и не понимала. Я ловила взгляд Каэла – и не видела его. Он опять закрылся, мое молчание приняв за недоверие.