Антистерва - Анна Берсенева

Чем хорош был Париж – это, конечно, тем, что по нему можно было бродить бесконечно, притом по кругу, и каждый раз натыкаться на что-нибудь новое. Иногда это новое можно было увидеть – пьешь чай в знакомом кафе и вдруг замечаешь на стене какие-то ноты в рамочках, спрашиваешь хозяйку, и та сообщает, что это оперные партитуры, собственноручно записанные Моцартом… А иногда увидеть это новое было нельзя, но зато можно было почувствовать яснее, чем видимое глазами.

С Лолой такое случилось в первый же приезд. Роман был на каких-то переговорах и, как обычно, не заботился, чем она занята в его отсутствие. Это являлось одним из тех качеств, которые Лола вообще ценила в нем и которому в Париже просто не было цены. И вот она шла поздним вечером одна по короткой улочке между бульварами Сен-Жермен и Сен-Мишель, соображая, как бы ей поскорее выбраться на авеню Монтень, потому что Роман вот-вот вернется и к его возвращению ей надо быть в отеле, – и вдруг почувствовала острый запах цветов. Было совершенно непонятно, откуда он взялся: только что вокруг пахло лишь южной кухней из многочисленных греческих ресторанчиков, которыми изобиловала эта улица. Лола остановилась в тени какой-то церкви, на колокольне ударил колокол, цветы запахли еще томительнее, и она вдруг поняла, почему этот запах кажется ей таким знакомым. Она стояла на той самой улице, по которой д’Артаньян, сгорая от ревности, шел вслед за Констанцией Бонасье, когда та несла батистовый платок герцогу Бэкингему, чтобы вызвать его на свидание к королеве… Люксембургского сада тогда еще не было, но, наверное, было много других садов, и цветы пахли точно так же, и тревожно звучал в тишине стук дверного молотка, и колокол церкви Сен-Северен звонил в кромешном мраке…

«Три мушкетера» – это была любимая папина книга. Он читал ее Лоле по-французски лет с пяти вместе со сказками Андерсена и стихами Северянина, и поэтому она запомнила все парижские улицы, которые в ней были описаны, так ясно, как будто исходила их сама, и не раз.

Она стояла в тени колокольни очень долго, уже и звон давно утих, и кончился бессловесный разговор, который она вела… Потом взяла такси и через пятнадцать минут была в отеле.

Но сегодня Лола даже боялась таких вот нежданных впечатлений, которые слишком бередят душу. У нее просто не было времени ни на что подобное: надо было купить множество дамских мелочей, которые так понравились Роману и которые можно было купить только в Париже. К счастью, в квартале Сен-Жермен располагались не только недавно открытые большие магазины всех модных домов мира, которые во всем мире были одинаковыми, но и многочисленные маленькие магазинчики, которых нигде в мире больше не было и в которых можно было купить все что угодно.

Впрочем, на это соблазнительное «все что угодно», от старых французских книжек в букинистической лавке до китайских похоронных извещений, которые продавались почему-то в лавке таитянской вперемежку с ожерельями из искусственных цветов, Лола изо всех сил старалась не обращать внимания. Бутик, в котором она в прошлый раз купила восхитительное французское белье, находился поблизости, на рю Дофин, и на его посещение у нее имелось ровно полчаса. Значит, отвлекаться на такие прекрасные в своей бесполезности вещи, как таитянские ожерелья, было невозможно.

Хозяйка бутика узнала ее сразу; трудно было понять, вследствие Лолиной запоминающейся внешности или собственного профессионализма.

– Я же сказала, что вы вскоре придете к нам снова, мадам, – улыбнулась она.

– А я ответила, что не очень слежу за модой, и того, что я купила в прошлый раз, мне хватит надолго. Видимо, я ошиблась.

Лола тоже улыбнулась в ответ, потому что улыбка хозяйки была хотя и служебной, но очень располагающей.

– О, мадам, дело совсем не в моде! У вас врожденное чувство стиля, я сразу заметила. Поэтому вам необязательно быть модной – достаточно оставаться собой.

– Почему вы так решили? – удивилась Лола.

– Это видно по всему, и, кстати, по вашему макияжу. Он у вас очень умелый, очень. Я полагаю, дело в том, что вы чувствуете, какой вас увидят другие, и руководствуетесь не своим, а их впечатлением. Правда, это могут себе позволить только женщины, индивидуальности которых ничто не угрожает. Кроме того, мне кажется, вы умеете представить свою мимику со стороны, это важно.

– Вообще-то да, – согласилась Лола. – Но это и нетрудно: у меня лицо не очень подвижное.

– И в этом ваше очарование – эмоции не превращаются в гримасы, – заметила хозяйка и предложила все с той же профессиональной располагающей приветливостью: – Может быть, кофе?

– Нет, спасибо, – отказалась Лола. – Сегодня у меня, к сожалению, мало времени.

Макияжу ее научила старая театральная гримерша еще в те дни, когда Лоле и в голову не пришло бы воспользоваться косметикой. Она просто приходила к маме на работу, бродила по огромному, как город, театру и часто сидела в гримерке, наблюдая, как Маргарита Ароновна накладывает тон, приклеивает роскошные, словно опахала, ресницы и наводит румянец оперным звездам. Поразительно, но Маргарита Ароновна говорила о главном секрете макияжа примерно то же самое, что хозяйка парижского бутика. Еще она уверяла, что пудриться следует непременно заячьей лапкой, потому что только от нее пудра ложится ровным и тонким слоем.

«Старость я буду запудривать только ею», – усмехнулась Лола про себя, а вслух сказала:

– Я хотела бы купить такой же бюстгальтер, как в прошлый раз. С чашечкой в форме лепестка. Моему мужчине он понравился.

– У вас правильные критерии выбора белья, мадам, – улыбнулась хозяйка. – Но знаете… Такой же бюстгальтер я вам, безусловно, предложу, но, кроме него, не посмотрите ли кое-что новенькое? Мне кажется, вам должно пойти авангардное белье. Эта марка называется «зажигающая спичка». Очень точное название, уверяю вас! – Она щебетала, словно июньская утренняя птичка; обыкновенные слова из рекламного проспекта звучали в ее устах одухотворенно. – Посмотрите: вот это совершенный минимализм, называется «теплый огонек», а вот та же самая марка, но какая колоссальная разница! Модель «обжигающее пламя». На вас будет смотреться и-зу-ми-тельно! – уверенно объявила хозяйка. – Ваш мужчина оценит. К тому же имейте в виду, материалы заказываются отдельно под каждую модель. Когда она уходит в прошлое, их прекращают выпускать. Ведь вас вдохновляют невидимые тайны, правда?

– Правда, – засмеялась Лола. – Я примерю все эти спички и огоньки.

Она чувствовала себя легко и почти радостно только в мире вещей, и маленький бутик в квартале Сен-Жермен был одной из самых ярких точек этого мира. Когда она примеряла разноцветные лифчики, стоя перед высоким зеркалом, то ясно, до дрожи сердечной, понимала, что хочет делать кукол. И даже – что уже может их делать…

Ей так хотелось сохранить в себе это чувство, что, выйдя из бутика, она почти побежала по улице. Как будто кукол можно было делать прямо в отеле «Плаза Атене».

Лоле казалось, что она смотрит только на проезжую часть, выискивая взглядом такси. Но, отойдя от бутика метров на сто, она вдруг обернулась и медленно подошла к витрине другого маленького магазинчика, на этот раз антикварного. Наверное, она увидела эту витрину на бегу, краем глаза, и, наверное, было в этой витрине что-то такое, мимо чего невозможно было пройти равнодушно.