Иллюзия отбора - Екатерина Верхова

Она встает с моей кровати и легко потягивается. Достается из внутреннего кармана жилета сложенный вдвое листок и протягивает его мне.

— Тут мои контакты. И у меня две просьбы. Держи в курсе, по возможности, — говорит с улыбкой, но уже через секунду становится серьезнее: — И очень прошу, не навредите Мэтту. Если он и правда что-то натворил, в чем я, конечно, сомневаюсь, чай не маленький и глупый мальчик, то прежде всего дайте знать Ланари. Ну, или Кенару. Или еще кому из своих. Думаю, разберетесь.

— Хорошо, — я киваю. Просьба кажется мне разумной.

— Счастливо оставаться, — снова легко и с улыбкой произносит она. — До встречи.

Уже через несколько секунд она уходит. За ней почти бесшумно закрывается дверь, и мы с Алером остаемся наедине.

Он молчит. Я молчу. Прохожу внутрь комнаты, не могу решиться заговорить. Просто присаживаюсь на самый край его кровати.

— Нет, — сухо бросает он, словно заранее знает, что я хочу сказать.

— Я ведь даже ничего не спросила, — тихо отвечаю.

— Я тебе уже говорил, ты очень громко думаешь, — он морщится. — Для того, чтобы услышать твои мысли даже к помощи Катрин прибегать не надо.

— Гильям, что ты предлагаешь? — я спрашиваю спокойно. Заранее знаю, что доверюсь его решению, если оно будет разумнее, чем мое.

— Ты хочешь в столицу? — вопросом на вопрос отвечает он. Отстраняется от спинки кровати, присаживается ближе.

— Нам в любом случае надо туда, — отвечаю мягко. — Может, нам помогут твои связи?

— Единственное, что нам поможет — свадьба, — это он почти выплевывает. — Если она состоится в ближайшие сроки.

— Так что нас останавливает? — я даже радуюсь этой идее. Чему быть, того не миновать — я это прекрасно понимаю. И чем быстрее мы дадим ход снятию проклятия, тем быстрее я буду свободна! — Мы можем все устроить хоть завтра!

— Не может, — в глазах Алера странный блеск, будто бы он заранее с чем-то смирился, но произнести вслух не может. — Во-первых, мой отец все еще не вернулся. Его присутствие на церемонии обязательно. Во-вторых… во-вторых, ну как ты не крути, ну не смогу я тебя посвятить во все тайны нашей семьи за пару часов. Для этого нужен ритуал…

— Гильям, что нам делать? — я спрашиваю почти бесшумно. — Просто скажи, предложи хоть что-то!

Последнее произношу громче. В голове крутится одна-единственная мысль: объяви я сейчас отцу, что хочу поучаствовать в отборе за “руку и сердце” второго принца, пообещай я ему, что завоюю его сердце, что у меня есть план — он расторгнет помолвку с родом Алер. Слишком охоч до власти, чтобы упустить пусть призрачный, но шанс.

Но могу ли я поступить так с Алером? После всего, что он сделал, после всей помощи, что отважился оказать. После… даже не знаю. После всего! Да, именно так. После Всего, где слово “всего” с большой буквы. Нет, не могу. Более того — я хочу ему помочь, интуитивно чувствую, что я на это способна.

— Гил, — продолжаю мягко. Знаю, что есть вероятность, что Катрин передала все мои сомнения, что у нее хватило мудрости их правильно донести, — отпусти меня, пожалуйста. Ты ведь знаешь, что я вернусь, что после всего, что произошло, я тебя не брошу.

— А что произошло? — он спрашивает хрипло, с насмешкой и с какими-то чертенятами в глазах. — Откуда ты знаешь, что я нигде не соврал? Что я просто не вожу тебя за нос по кругу. На каком основании ты мне веришь?

— Просто верю, — мне зябко от его вопроса, но ответить стараюсь легко и непринужденно. — Разве я ошибаюсь?

Последнее спрашиваю с неловкой улыбкой, бросаю на Гильяма испытующий взгляд.

— Не ошибаешься, — эхом отвечает Алер.

— Ты меня отпустишь? — повторяю вопрос.

— Мне кажется, у меня нет выбора, — как-то невесело усмехается. — Если не предложу альтернативу и не отпущу, все равно уйдешь. Ведь так?

— Я вернусь, — говорю тихо, но уверенно. — Это, кажется, важнее.

— Ладно, — его глаза сужаются, он вновь смотрит холодно, — я тебя отпускаю. Даже если не вернешься.

Последняя фраза как пощечина, но я выдерживаю. Умудряюсь сохранить лицо, даже взглядом не показать, что меня это задело. Глубоко выдыхаю вместе с одним единственным словом:

— Спасибо, — отваживаюсь чуть податься вперед и коснуться губами его щеки. От нее пахнет… Алером?

Губы горят. Стоит только отвлечься от всего, что происходит вокруг, как мозг возвращается к тому, что было до. Задолго “до”. До того, как я поговорила с отцом, и даже до того, как стремительно покинула карнийское поселение…Втайне от всех и не особо заморачиваясь, как это воспримут.

— Ее сиятельство Элиан Зерг! — громогласно вытягивает глашатай. Передо мной открываются двери, и я смиренно делаю первый шаг в залитый светом зал. Вокруг шепотки — еще бы! Наверняка почти все в курсе, что ради участия в отборе глава нашего рода отозвал помолвку с родом Алеров. Алер… Гильям Алер.

Щеки тут же покрываются румянцем, который не так-то просто скрыть даже за слоем пудры. Мысли вновь вихрем уносятся в прошлое. Зачем он меня поцеловал? Зачем поцеловал меня в губы? Хотел таким странным образом оттолкнуть? Оставить метку собственника? Я думала, что у нас партнерские отношения, а не…

Я присаживаюсь в низком реверансе перед королем и королевой. Знаю, что со стороны выгляжу именно так, какой меня ожидают увидеть. Темно-зеленое строгое платье с расшитым кружевами лифом, собранные в высокую прическу темные волосы — пусть “собранные” с помощью магии иллюзии, кто меня за это осудит? — румянец на щеках и легкая вежливая улыбка.

Реверанс, как и всегда, безукоризненный, меня учили этому с самого детства: каждый жест, каждое движение — все отточено, мне даже не приходится об этом думать, а потому я вновь погружаюсь в собственные мысли. Сама тем временем прохожу к веренице претенденток в невесты второго принца. Краем глаза улавливаю знакомые лица — они бросают на меня вежливые, но удивленные взгляды.

Неподдельный интерес к моей неожиданной кандидатуре — вот, что их по-настоящему объединяет сегодня. Ведь принца Мэтта не будет до завтрашнего дня и именно сегодняшним вечером каждая из нас может быть самой собой, не пытаться казаться лучше, чем есть на самом деле.

Мысленно подмечаю и то, что многие — так же, как и я — отрастили волосы с помощью магии. Кто-то даже высветлил одну прядку, выгодно выделяя ее собранной прической. И я знаю, откуда ноги растут. Бросаю взгляд на Ланари Лис — единственная, кто подобную прядку всегда пытался спрятать. Многие знали, что седина — память о ее родителях, пожертвовавших собой в Страшной войне.

Низко. Очень низко бить Мэтта по самому больному — по его неразделенной любви. Отвратительно и то, что девушки, попытавшиеся скопировать подобную деталь — захотели казаться кем-то другим, словно они сами ничего из себя не представляли.