Похищение со многими неизвестными - Сергей Бакшеев

Петелина догадалась, о ком может идти речь. Она взяла телефон у Лоськова, связалась с Михаилом Устиновым и вскоре показала товароведу на дисплее присланную экспертом фотографию Ксении Савиной.

— Она. Точно она, — подтвердила Клавдия Ивановна. — Впервые ко мне зашла. Больше я ее не видела.

— Немудрено. В тот же вечер ее убили.

— Боже мой! — Клавдия Ивановна перекрестилась. — Я выдала ей пятьдесят тысяч рублей. Ее ограбили?

Вот и выяснилось, зачем Ксения Савина ездила в Звенигород и откуда в ее сумочке оказалась приличная сумма. Но почему Круглов ничего не сказал о похищенных антикварных предметах? Не хотел лишнего разбирательства? Труп в доме — куда уж больше.

— Спасибо, Клавдия Ивановна. Вы нам очень помогли, — поблагодарила Петелина.

— Вот что еще вспомнила. Через пару дней после этого в ломбард заходил один мужчина с этими квитанциями. С виду приличный. Сказал, что хочет выкупить вещи. Я подумала, что он из полиции, и все отрицала. На квитанциях нашего адреса нет. Они специальные для такого случая.

— Мужчина был высокого роста?

— Да.

— Какого возраста?

— Слегка за сорок, я думаю.

— Посмотрите. — Петелина нашла в интернете фотографию Александра Крылова и протянула телефон товароведу.

— Надменный, лощеный, — оценила внешность политика товаровед. — Такие в ломбард не заходят.

— Значит, не он.

— Он! Тот самый! — спохватилась женщина. — Я ж говорю, не наш клиент. Поэтому и запомнила, когда он явился. А кто он?

Петелина сделал вид, что не расслышала последний вопрос.

— Посетитель поверил вам, что ваш ломбард не имеет отношения к тем вещам?

— Верь, не верь, а бумажка с закорючкой, не похожей на мою подпись, не доказательство. Ведь так?

— Допустим, — согласилась следователь. Специальная экспертиза, конечно, подтвердит подлинность подписи, даже если человек пытался ее изменить, но пугать товароведа не стоит. Может, еще что вспомнит.

И она вспомнила.

— А спустя три дня после высокого явились другие. Двое.

— Тоже за этими вещами? Кто?

— Мне начальство велело ничего не скрывать, — то ли уточнила, то ли попыталась оправдаться товаровед.

— Совершенно верно. Говорите начистоту. Вам ничего не грозит.

— Здесь, за решеткой, с кнопкой экстренного вызова, я ничего не боюсь. И отшила их. Но эта парочка подкараулила меня по дороге домой после закрытия… Неприятные типы. Опасные. Особенно молодой… Мне пришлось признаться, что те вещи отвезли в хранилище. В банк «Партнерство».

— Вы сказали «молодой». Один был помоложе, другой постарше?

— Старший с виду мой ровесник. А младший в сыновья годится. В глазах у него… мрак.

Елена вспомнила, что в ее сумке есть фотороботы грабителей банка, составленные со слов Бахлина. Она показала рисунки:

— Эти?

Товаровед с опаской взяла рисунки и прищурилась.

«Удар в ухо шилом или стилетом. Случайные попадания во время поножовщины в расчет не берем. Кровавые убийства тоже отпадают. Нужны случаи, когда смертельный удар нанесен расчетливо и прицельно, этот удар единственный и практически незаметный. Мозг разрушен, а снаружи лишь кровавая точка в глубине уха». Такую установку давала себе Людмила Владимировна Астаховская, просматривая уголовные дела в архиве.

Вчера она получила задание от Петелиной, проверить, не встречались ли подобные способы убийства ранее. Все особо тяжкие преступления за последние годы были систематизированы в электронной базе данных. Проверка на компьютере заняла считанные минуты. Ничего похожего компьютер не выдал. Людмила Астаховская приступила к рутинному перелистыванию старых папок с уголовными делами.

Процесс шел быстро, но конца-края ему не было. На архивных полках теснились тысячи папок. С большинством уголовных дел Астаховская была знакома. Откроет папку, посмотрит главное — и в памяти всплывают имена преступников, мотивы преступлений, способы убийств. Можно приступать к следующей. Так она и двигалась, из настоящего в прошлое: от недавних лет к предыдущим.

От перелистывания бесконечных однообразных страниц ее взгляд так замылился, что, увидев слово «Шило», Астаховская подумала было сначала, что его нарисовало ее воспаленное подсознание. Она захлопнула папку, покинула полутемный лабиринт стеллажей, присела за рабочий стол и вновь раскрыла уголовное дело под светом настольной лампы.

«Василий Горохов по прозвищу Шило», — прочла она. Так-так, глаза не подвели. С чего бы у убийцы такая кличка?

Астаховская внимательно просмотрела дело. Четверть века назад обувной мастер Василий Горохов с помощью профессионального инструмента — шила — совершил двойное убийство. Он сам изготовил удлиненное шило и брал инструмент с собой после работы. Мол, время неспокойное, на улицах шалят. Коллеги знали об этом и в шутку прозвали Горохова «Шило». Их Горохов первыми и убил. Хотел единолично приватизировать помещение обувной мастерской на Ленинградском проспекте. Тогда в стране разрешили малый бизнес, и у трудовых коллективов появилась возможность стать собственниками магазинов и мастерских.

Смерть коллеги предпенсионного возраста списали на инсульт. Но когда умер тридцатилетний мастер, врач обнаружил в ухе скончавшегося засохший сгусток крови. Последовало вскрытие и быстрое расследование. При обыске в обувной мастерской нашли орудие убийства. Василий Горохов признался, что убил коллег ударом шила в ухо. Горохову назначили наказание в виде пятнадцати лет строгого режима.

Людмила Астаховская захлопнула уголовное дело. Если Горохов по кличке Шило жив, то сейчас ему шестьдесят. Рука еще крепкая, вполне мог вспомнить старый способ убийства. Как найти его?

Если требуется отыскать человека по анкетным данным, Мише Устинову нет равных.

Людмила Владимировна поднялась из подвального помещения архива в лабораторию. Увидев гостью, Устинов, склонившийся над приборами, столкнул хомут с большими наушниками на шею. Освобожденные волосы тут же распушились, и Астаховская еще раз убедилась, что Головастиком криминалиста называют не только за быстрый ум.

— Здравствуй, Миша. Я к тебе с проблемой. Лена Петелина озадачила.

— Вас тоже? Ну и отпуск она себе устроила.

Астаховская вынула из шариковой ручки стержень и подошла к скелету по имени Василич. Скелет давно прописался в лаборатории и служил как наглядным пособием, так и предметом для розыгрышей.

— Представь, что в моей руке острое шило. Я бью в ухо. И полюбуйся! — Астаховская наглядно показала на Василиче, как сапожник Горохов лишил жизни двух человек. — На днях произошло точно такое же убийство. Мне надо знать, где сейчас находится Василий Горохов.