Отпусти мои крылья - Ева Мелоди

— Отстань, — произношу как можно равнодушнее. — Заняться нечем?

— Как и тебе, — соглашается Артур. — Скука.

И снова дергает меня за чертову бутафорию, тянет назад, на себя.

— Придурок, отпусти мои крылья! Достал уже! — возмущаюсь я.

— Не отпущу…

— Артур! — раздается рядом властный голос Таисии, и Ромео удаляется на зов сестры.

— Василин, помоги корсет затянуть, — зовет меня Лиса. — Я ужасно нервничаю, — признается мне подруга. — Прям сбежать отсюда хочется. Пойдем на воздух, а? Или хотя бы в туалет выйдем, от этого шума у меня голова болит.

— Матвей придет? — спрашиваю Лизу, ожидая ее возле туалетной кабинки.

— И Ромка тоже, — хихикает рыжая.

— Ты обоих пригласила?

— Ну, на самом деле я не уверена ни в одном, ни в другом. Хотя Ромка вроде точно пообещал…

— А если оба придут, что делать будешь?

— Не знаю, — вздыхает Лиса. — Меня достали качели с Матвеем. То вверх, то вниз, аж бесит.

Выходим из туалета, бредем по коридору. На меня накатывает грусть. У Лизы все так запутано, но у меня, пожалуй, все еще хуже…

Нам навстречу идет Матвей с букетом красных роз. Лиза сразу же меняет походку, грудь вперед, красивый шаг «от бедра».

— Привет, — довольно равнодушно кивает она парню. — Мы как раз с Василиной гадали, придешь или нет.

— Это тебе. — Матвей передает букет, а Лиза, как заправская театральная прима, принимает розы.

— Можем наедине поговорить? — спрашивает парень.

— Спектакль вот-вот начнется… Разве что пару минут.

Оставив Лису разбираться с Матвеем, направляюсь по коридору в сторону актового зала. Но не с моим везением спокойно туда добраться. Почти дойдя до зала, я буквально нос к носу сталкиваюсь с Никой Соболевой. Так долго ее не было, я уж и забыла, какая она красивая. Сегодня Ника выглядит великолепно — волосы, уложенные крупными локонами, сияют, макияж подчеркивает огромные голубые глаза, вечернее платье модного оттенка «мята», на тонких бретелях, притягивает взгляд. Чувствую себя замарашкой с глупыми крыльями за спиной, в простом белом платье. Разве я — Джульетта? Да ни в коем разе!

Соболева останавливается, преграждая мне путь.

— Ну привет, замена. Наверное, от счастья писаешься, что я травму получила, а? Говорят, старалась ты сильно. Но на результат… смотреть больно! Неужто никого получше Таисия не нашла?

— Как ты себя чувствуешь, прошла нога? — Не хочется ругаться с Соболевой перед самым спектаклем. Да и в целом с ней согласна — я так себе замена.

— У меня, мышь, как всегда, все прекрасно. Только с Мальдив прилетела. Думаешь, я дома болела, в постели валялась? У меня все по высшему разряду. Поверь, ради Мальдив можно и от роли в захудалом школьном спектакле отказаться.

— И от парня? — вырывается у меня помимо воли.

— Что? — ошарашенно смотрит на меня Соболева. А потом начинает хохотать. — Ты серьезно решила, что раз я слилась с постановки и роль тебе уступила, то и Артура отдала?

— Нет… Я не это имела в виду.

— Значит, девочки мне правду говорили? Что бегаешь за Артуром, как собачонка? — спрашивает Ника с ехидным сочувствием.

— С чего ты взяла? — Стараюсь, чтобы голос звучал как можно спокойнее.

— Да об этом все говорят. Смотришь влюбленными глазами, девочки рассказывали, на химии учитель тебе замечание сделал, так и сказал: «Хватит, Дусманис, на Бурмистрова пялиться». О-о-о, какая ржака, не могу! Влюбилась? Ну и дура! Он и не посмотрит на тебя в ЭТОМ плане.

— Тебе показалось. Вам всем показалось! Ничего подобного!

Про химию Ника не ошиблась. Это было несколько дней назад — позорнейший случай. Наши с Артуром классы объединили на общий урок. И когда Бурмистрова вызвали к доске, я замечталась. А на деле — уставилась на его спину, как загипнотизированная. Если быть честной до конца, мои глаза упирались в область чуть пониже спины… задница у Бурмистрова идеальная. Унизительные мысли, я бы скорее умерла, чем призналась в них. Учитель химии — Павел Андреевич, средних лет мужчина, немного грубоват и прямолинеен. Опозорил меня на весь класс. «Дусманис, хватит влюбленным взглядом на Бурмистрова пялиться». Как же я хотела провалиться сквозь землю в тот момент! А самое ужасное — Артур после слов учителя на меня такой взгляд бросил… Многозначительный. Понимающий. Мотыльки в животе враз забились, как ненормальные, я едва могла дышать. И как же было стыдно! Хорошо, что Лисы на том уроке не было. Я с ужасом представляла, как бы оправдывалась перед подругой.

— Думаешь, если тебе досталась главная роль в спектакле, то вмиг стала звездой? И перестала быть мышью? Это не так!! Ожидаешь, что Артур станет бегать за тобой, как за мной когда-то, если изобразишь недотрогу? Ты — жалкое подобие меня! Повторюшка! Таких, как ты, замарашек по нему сохнет миллион! Вагон и тележка!

— Я рада за него.

Соболева аж позеленела от злости, видя, что я спокойна и равнодушна к ее угрозам.

— И я не притворяюсь недотрогой, понимаешь? — зачем-то добавляю, глядя на Соболеву. — Меня и правда не трогал еще никто. В этом разница между нами!

— Ах ты, сука, — шипит Ника, сжимая кулаки. Чувствую, как сильно ей хочется броситься на меня. Но она не смеет. Понимает, если испортит мне костюм или крылья, по головке никто не погладит. Догадываюсь, что только это сдерживает мстительную блондинку.

— Мне пора, скоро начало, — спокойно отвечаю Соболевой и ухожу.

За несколько минут до премьеры меня буквально трясло от переживаний. Раньше я думала, что ничего хуже, чем ежедневные репетиции, разговоры о любви с Артуром, быть не может. Или хуже очередной ссоры с Ведьмой, после которой я ввалилась в гримерку, дрожа как осиновый лист, зуб на зуб не попадал. Хорошо, что я прихватила из дома валерьянку. Приняла три таблетки, выдула стакан воды. Немного полегчало.

И все же, снова я ошиблась. Главный стресс был впереди. Игра в любовь перед огромной аудиторией, едва уловимое касание рук, пронзительные взгляды. Каждую минуту мне казалось — еще чуть-чуть, и я упаду в обморок от нервного напряжения. Я почувствовала, как слезы текут по щекам во время сцены на балконе, когда Джульетта прощается с Ромео:

Почти светает. Шел бы ты подальше.

А как, скажи, расстаться мне с тобой?

Ты как ручная птичка щеголихи,

Привязанная ниткою к руке.

Ей то дают взлететь на весь подвесок,

То тащат вниз на шелковом шнурке.

Вот так и мы с тобой.

Почему мне сейчас кажется, что я произношу эти слова не от имени Джульетты, а от своего? Ведь и правда наши отношения — точь-в-точь строки Шекспира. Артур меня, как птицу, за нитку к руке привязал. Всего одно его прикосновение — и я будто парю в небесах. А потом разбиваюсь камнем о землю, осознавая, что все было лишь игрой, иллюзией.