На всю жизнь - Нэн Райан

Развевающаяся белая борода, красные щеки, трясущийся от смеха живот немедленно убедили взволнованных детишек из Бэттери-Плейс, что этот внушительный великан — не кто иной, как настоящий Санта-Клаус. Неотрывно глядя широко открытыми, сияющими глазами на огромного Санта-Клауса, никто не заметил, что издаваемые им низкие звуки «хо, хо, хо» имеют явный британский акцент.

В наполненном солнечным светом гимнастическом зале на стульях сидели капитан Кей, Мин Хо и Роуз Рейли Монтгомери. Кей смотрела на Санта-Клауса с таким же восторгом, как и дети. Она видела, как он со смехом обошел всех по большому кругу, образованному сидящими на полу ребятишками. Она вся напряглась, когда он, завершая круг, направился прямо к самому маленькому ребенку.

К крошечному голубоглазому мальчику с огненно-медными волосами.

Кей в нетерпении наблюдала за тем, как старый Санта засунул руку в туго набитый мешок, вытащил сверток в яркой обертке, наклонился и протянул его Джою. Ее волнение возросло, когда Джой протянул маленькие пальчики к подарку. Она сжала руки, лежащие на коленях, видя, как озадаченный ребенок взглянул на огромного возвышающегося над ним Санта-Клауса.

Старый Санта сбросил мешок с плеча, положил его на пол и медленно, осторожно присел на корточки перед заинтригованным Джоем. Кей была настолько поглощена созерцанием этих двоих, что ей удалось отключиться от всякого шума и смеха, звучащих вокруг, и услышать, что Санта сказал Джою.

Большой Альфред произнес с нежностью в грубоватом голосе:

— Малыш, хочешь посмотреть подарок, который старый Санта-Клаус принес специально для тебя?

Джой с открытым ртом уставился на веселые ореховые глаза Санты, на широкое красноватое лицо и на его развевающуюся белую бороду. Он покачал медноволосой головой и поднял узенькие плечи, выразив недоумение на маленьком личике.

— А кто такой Санта-Клаус?

Кей быстро прижала руку ко рту, чтобы подавить судорожное рыдание, готовое вырваться из груди. Четырехлетний мальчик, никогда не слышавший о Санта-Клаусе! Какой, должно быть, ужасной была его короткая жизнь!

Кей кусала губы, пока Большой Альфред терпеливо объяснял, что Санта — это дух Рождества. Что Санта-Клаус любит всех маленьких мальчиков и девочек и приносит им подарки на каждое Рождество. Потом добрый великан сел на пол, скрестив ноги, и взял Джоя в свои огромные руки. Он посадил Джоя к себе на колени и помог смущенному ребенку развернуть сверток.

У Кей упало сердце, когда она увидела, как Джой прикоснулся к деревянным, одетым в яркую униформу игрушечным солдатикам, но не взял ни одного из них. Его большие голубые глаза не зажглись счастьем. Он не завизжал от радости, не засмеялся, не повернулся и не обнял старого Санту за шею.

Большой Альфред знал, что другие мальчики и девочки нетерпеливо ждут. Он осторожно усадил Джоя на пол, поставил открытую коробку с деревянными солдатиками ему на колени и встал на ноги. Не успел еще Санта закинуть тяжелый мешок за спину, как Джой уже отставил коробку в сторону.

Кей до крови прикусила губу.

Она сама выбрала игрушечных солдатиков для Джоя в — полном игрушек магазине. Она потратила часы, пытаясь выбрать самый подходящий подарок. Она ночами лежала без сна, размышляя о том, что могло бы порадовать крошечного четырехлетнего мальчика, который никогда не разговаривал и не улыбался. И вот сейчас Джой отставил солдатиков в сторону, даже не взглянув на них второй раз.

Санта-Клаус раздавал остальные подарки. По мере того как взволнованные дети разворачивали свои подарки, то здесь, то там слышался радостный визг и крики восторга. После того как развернули последний подарок, все стали петь рождественские песни. Поглощались конфеты и печенье. Дети показывали друг другу новые игрушки и игры.

Вечер закончился в пять часов, и все сошлись на том, что он имел грандиозный успех. Все, кроме Кей.

Пока Большой Альфред провожал Мин Хо домой, а Керли с Роуз улизнули на рождественский ужин вдвоем, Кей в подавленном состоянии вернулась в портовый пакгауз вместе с Джайлсом Лотовом, Бобби Ньюманом, Матфеем и полудюжиной других солдат.

В этот холодный рождественский вечер почти никто не пришел на службу, поэтому Кей быстро закончила проповедь. Позже неутомимые солдаты разделились на пары, чтобы пробежаться по улицам с металлическими чайниками, выкрашенными в яркий рождественский красный цвет.

На этот раз капитан Кей отпросилась домой. Она подождала, пока все остальные не ушли из пакгауза, распевая гимны. Когда их голоса уже не были слышны, Кей потушила лампы.

Прохладным зимним вечером, при свете луны, она прошла три квартала до большого приветливого дома на Сэнсом-стрит, куда по любезному приглашению Большого Альфреда она недавно переехала вместе с несколькими членами корпуса.

Несравненно лучшее место, чем старый пансион на Керни-стрит. В эту звездную рождественскую ночь большое ухоженное здание было погружено во тьму и молчание. Войдя внутрь, Кей с надеждой громко спросила, есть ли кто-нибудь дома. Ответа не последовало.

Проходя по широкому полутемному холлу на верхнем этаже, Кей заметила, что полоски света под закрытой дверью комнаты Большого Альфреда не было. Свет не пробивался ни под одной из дверей, расположенных вдоль широкого коридора.

В своей собственной прохладной комнате Кей не позаботилась зажечь лампу. Она разделась при лунном свете и, стуча зубами от холода, поскорее забралась в мягкую чистую постель. Потом натянула одеяло до подбородка, но все еще продолжала дрожать.

Скоро дрожь прекратилась. Кей согрелась в уютной постели. Однако сон не приходил.

Кей Монтгомери почувствовала себя очень одинокой.

Рождество всегда было семейным праздником. Она с любовью вспоминала чудесное, давно прошедшее время, когда семья Монтгомери была вместе. В этом году ее дорогие отец и мать были далеко-далеко от нее. У Керли была жена, и скоро эта семья увеличится. Как раз на этой неделе Роуз призналась, что беременна.

Кей ощутила, что глаза жгут невыплаканные слезы, и сразу же устыдилась себя. Она должна радоваться за Керли и Роуз! Она, конечно, рада, только… только… Боже правый, неужели она — капитан Монтгомери — повинна в зависти? Был ли грех, отвратительнее этого?

Как ей не стыдно лежать здесь и жалеть себя только потому, что она одинока в рождественскую ночь!

Она ничего не могла поделать с этим. Было Рождество, а она одна, и ей одиноко. Патрик Паккард был на рождественском вечере-маскараде в доме своей сестры на Ноб-Хилл. Кей скорчила гримасу. Патрик Паккард упоминал, что Ник Мак-Кейб тоже собирался на торжественное сборище в доме Паккардов.

При мысли о Нике Мак-Кейбе Кей непроизвольно задрожала. На нее снова накатило это незнакомое, захватывающее дух чувство, которое она ощутила, когда Ник Мак-Кейб держал ее на руках перед облицованным мрамором камином.

Стройная спина Кей изогнулась дугой, а пальцы босых ног напряглись.