Советский шпионаж в Европе и США. 1920-1950 годы - Дэвид Даллин

Сломав Венцеля на изнурительных допросах и расшифровав горы давно перехваченных радиограмм, абвер пришел к выводу, что в Берлине существует советская шпионская сеть. Это позволило арестовать группу, которой руководили Харро Шульце-Бойзен — офицер, служивший в министерстве военно-воздушных сил, и Арвид Харнак — советник министерства экономики.[157]

Предательство Венцеля распахнуло ворота шлюза. На «Красную капеллу» повсюду, от Берлина до Парижа, посыпались удары. Едва ли не в каждой схваченной группе немцы находили нового предателя, и каждый предатель называл новые имена.

Абрам Райхман, специалист по фальшивым документам в брюссельской группе, давно был на подозрении у полиции, хотя у нее не было никаких доказательств. Чтобы получать бельгийские паспорта, Райхман «подружился» с инспектором брюссельской полиции Матье, немецким агентом, который сделал вид, что симпатизирует движению Сопротивления. Матье согласился снабжать Райхмана настоящими бланками, подписанными и проштампованными в полиции. В июле 1942 года Райхман принес Матье фотографию Константина Ефремова, которому был нужен бельгийский паспорт. Ефремова взяли в момент получения фальшивого документа от инспектора Матье.

Абверу потребовалось некоторое время, чтобы «расколоть» Ефремова, тот отказывался отвечать на вопросы. Узнав, насколько он привязан к семье, офицеры абвера припугнули его, что сообщат родителям, будто он не только арестован, но и выдал Иоганна Венцеля (что было неправдой). Постепенно сопротивление Ефремова ослабевало, он понемногу разговорился, а в конце концов даже пошел на сотрудничество.[158]

Среди жертв Ефремова оказались связанные с голландской сетью Морис Пепер и Лунетта. Лунетта отказалась говорить и была казнена, а Пепер согласился помочь абверу и выдал великана-блондина Антона Винтеринка. Винтеринк не только не стал отвечать на вопросы, но даже не назвал своего имени. Прошло много времени, прежде чем немцы смогли узнать его адрес, и когда они пришли с обыском, то радиоаппаратуры и документов там уже не было. Однако, в конце концов, бесконечные допросы сломали и Винтеринка. Он с неохотой принял предложение немцев и начал работать на них. С голландской шпионской сетью было покончено.

Известный голландский коммунист Крюйт, бывший священник шестидесяти трех лет, был послан из Москвы в Англию, а потом в июле 1942 г. сброшен с парашютом в Бельгию с задачей присоединиться к советской шпионской группе (это было одним из примеров сотрудничества британской и советской разведок во время войны). Крюйт благополучно приземлился со своей радиоаппаратурой, но через 3 дня его предали. Он отказался сотрудничать с немцами, принял яд, но его спасли только для того, чтобы потом расстрелять.

Фирма «Симэкско» была ликвидирована, ее совладельцы депортированы в Германию, некоторые оказались в концлагерях, другие были казнены как шпионы.

Бельгийская и голландская сети были полностью разгромлены, но они все же успели сослужить хорошую службу советским вооруженным силам.

Во время войны было бы абсурдно держать три параллельных разведывательных агентства — ГРУ, НКВД и подпольную команду Коминтерна. Все агенты за границей получили указание объединиться в единую сеть. В годы войны многие агенты Коминтерна и НКВД работали совместно.

Во Франции коминтерновскую группу, влившуюся в разведывательную сеть, возглавлял Анри Робинсон, один из последних членов Лиги молодых коммунистов, которая была создана Коммунистическим интернационалом молодежи около 1920 года. В группу также входили Войя Вуйович и его брат Рада, немец Вилли Мюнценберг, два швейцарца, Жюль Эмбер-Дро и Баматтер, некоторые другие. Это была первая группа молодых коммунистов, не испорченных властью, компромиссами и «стратегическими отступлениями» и не парализованных неудачами и тайными сомнениями. Они горели энтузиазмом и ненавистью, были самоуверенными и жестокими, глубоко презирали демократические институты. Они относились к закону как к пустым словам, а к полиции — как к заклятому врагу. Для них все средства были хороши, если они вели к цели.

Анри Робинсон (он же «Гарри», «Бауман», «Бухер», «Леон» и «Мерлан») был сыном преуспевающего торговца из Франкфурта. Ему едва исполнилось 20 лет, когда он вступил в «Союз Спартака», предшественник КПГ. Высокий, стройный, с живыми темными глазами и разнообразными интересами, Робинсон был деятельной натурой. Его специальностью была конспиративная работа — добывание оружия, устройство подпольных квартир, обман полиции. Шпионаж тоже входил в этот перечень. Его верная подруга Клара Шаббель помогала ему во всём.[159] К началу войны Робинсону было 44 года, и по виду он напоминал русского интеллигента старой школы. Он жил в непрезентабельном номере второсортной парижской гостиницы, книги и бумаги в беспорядке заполняли письменный стол и шкафы.

Тесное сотрудничество между Треппером и Робинсоном началось после образования правительства Виши. В то время как аппарат Треппера старался держаться в стороне от коммунистического движения, так же как и от других партий и политических лидеров, Робинсон обзавёлся друзьями и приятелями в самых разных лагерях. Аппарат Робинсона включал несколько опытных французских агентов и имел связи за границей, что оказалось очень полезно сравнительно молодому агентству Треппера. Среди них были гравер Медардо Гриотто, инженер Морис Хенис-Энслин, который имел возможность во время войны легально ездить в Швейцарию и таким образом поддерживать связь со швейцарской сетью советской разведки, Луи Мурье — «почтовый ящик», и несколько членов компартии, которые использовались для особых поручений. Сотрудничество между Треппером и Робинсоном длилось примерно два года.

Другая важная группа во французских владениях Треппера работала под руководством Василия Максимовича, русского эмигранта, который жил во Франции уже двадцать лет. Василий и его сестра Анна были детьми русского дворянина и генерала Павла Максимовича, который эмигрировал на Запад после Гражданской войны и умер в нищете во Франции. Монсеньор Шапталь, епископ Парижа, который посвятил себя заботе о нуждающихся иностранцах, помог Василию и Анне получить образование.

Русские эмигранты во Франции, особенно дворянского происхождения, всегда рассматривались как белые, но Максимовичи склонялись к другой политической окраске. Не вступая в коммунистическую партию, Максимовичи стали членами русской боевой организации, куда входили бывшие белые. Эта организация опекалась и напрямую финансировалась советским посольством. После победы нацистов в Германии в 1933 году, на французской почве появились многие такие организации, в том числе и Союз оборонцев.